Катя выскочила из дома, чтобы немедленно же ехать в Зареченск и забрать письмо. Но на крыльце остановилась. «А теперь не все ли равно? Завтра уеду, и думайте обо мне, что хотите. Мне наплевать».
Катя вернулась в дом и стала укладывать вещи.
Осень… Она в Приононье пришла как-то незаметно. Дни стояли еще теплые, тихие. Воздух пах парным молоком и хлебом. Но степь и заречные хребты уже преобразились. В золотую парчу оделись березы. Шоколадным вихрем заклубились осиновые и ольховые рощи. Занялись холодным огнем прибрежные заросли. Тяжело повисли оранжевые гроздья рябины. Возле них, кружась, бесшумно падают на землю листья. Притих Онон, точно задумался. С утра до ночи смотрятся в холодные волны облака и не могут насмотреться.
На утренних и вечерних зорях, когда прохлада опускается на землю, в заречье и хребтах Алханая трубят изюбри, многоголосым эхом им отзываются горы и скалы. В лихих поединках сходятся сохатые, сухой стук рогов и дикий храп пугают тишину. Точно потревоженные этими звуками, в густых кедрачах глухо падают перезревшие шишки. А на старых гарях и болотистых марях, где синё от голубицы, жируют медведи, время от времени напоминая о себе грозным рыком.
Разгоралась осень, пламенела, точно костер на ветру.
Алексей ехал в отряд, посматривая по сторонам. Любил он осень. Но некогда ему было остановиться, полюбоваться красотой, послушать в ночной тишине этот великий голос природы.
«Ничего, освоюсь с председательской должностью, тогда будет время, и выберусь я хоть на одну зорьку в тайгу», — успокаивал себя Алексей, а сам знал, что не будет этого времени и не скоро он побывает в горах.
В отряд Алексей приехал в разгар дня. Пшеница на поле у Белого камня наполовину была уже скошена, а другая половина еще кланялась ветрам увесистыми колосьями. Три комбайна работали на подборке валков, а три — косили. Остальные шесть комбайнов находились на овсяном поле.
Алексей переходил от копны к копне, брал в пригоршню полову, отдувал ее, проверял, не идет ли в солому зерно. Так он дошел до нескошенного хлеба. Пшеница вынежилась на назьме, стояла густая, равная. «Если дожди не помешают и не упустим зерно, то самое малое возьмем на круг центнеров по двадцать пять с гектара».
По второму валку шел комбайн. Его вел Петька. Лицо его от пыли было серым, землистым. Увидел Алексея, просиял, весь вид его говорил: «Вот это пшеничка. Шоферы отвозить не успевают». Алексей в свою очередь подумал: «На глазах вырос парень. Он, кажется, только восьмилетку закончил. Надо с Аграфеной потолковать. Учить парня надо».
И тут Алексей заметил дымок. Он поднимался из-за спины Петьки. Алексей сначала подумал, что ему показалось, но следом за дымом показался огонь.
— Глуши мотор! — бросившись к комбайну, крикнул Алексей.
Петька и сам увидел беду, заглушил мотор и прыгнул к огню. Схватил горящие промасленные тряпки и бросил от себя. Два горящих факела упали на растащенную копну. Солома вспыхнула как порох, и ветер погнал огонь к хлебу. Алексей похолодел. На какое-то мгновение он растерялся, затем метнулся к огню и возле него отбросил солому. Но огонь уже набрал силу, заплясал по стерне, выжигая между нее полову.
Алексей скинул пиджак и придавил им огонь. Но огонь выскользнул из-под пиджака и лизнул солому, она, дымясь, вспыхнула. А хлеб уже совсем рядом. Алексей с силой стал сбивать огонь пиджаком. Пиджак быстро накалился и вспыхнул в руках. Алексей отбросил его на выгоревшую стерню. А огонь по стерне уже подползал к хлебу. Секунда-другая, и заполыхает поле и вместо пшеницы будет лежать черный пепел. Алексей рванул рубаху. Но что от нее толку. И тогда Алексей бросился на огонь. Едкий дым раздирал грудь, пламя обжигало тело. А Алексей, стиснув зубы, катался по огню, вдавливая его в землю, не пуская к хлебу.
Петька бросил горящие тряпки и, видя, что комбайну теперь ничто не угрожает, посмотрел вниз. Его охватил ужас. Недалеко от комбайна дымилась черная полоса. Возле самого хлеба плясали языки пламени. По огню, окутанный дымом, катался председатель.
Петька прыгнул с комбайна, не устоял, растянулся на стерне, но тотчас вскочил и бросился к Алексею, перепрыгнул через него и стал приминать хлеб, чтобы огонь не достал до него. А в голове сверлило: «Что же я наделал?»
А по полю уже бежали Ананий, Пронька, Дина и Анна. Анна ехала следом за Петькой. Она видела, как Алексей ходил по полю, как загорелась солома, как он бросился в огонь. «Алеша… продержись чуточку… я помогу…» Анна уже видела Петьку, дым с черным пеплом над Алексеем. Она бежала изо всех сил, а ей казалось, что она стоит на месте.