— Ладно, поживем — увидим. Что у тебя с автомашинами случилось?
— У одной движок застучал. У другой полетела коробка передач.
— Ну, а что ты думаешь делать?
— Коробка передач есть в «Сельхозтехнике». А мотор надо везти на завод в Читу.
— У тебя еще пять автомашин стоит. Сев подойдет, что делать будем?
— Некоторые успеем отремонтировать.
— Смотри. На ремонт комбайнов сейчас нажимай. Чтобы люди во время сенокоса свободные были.
После ужина Иван Иванович пошел на свою холостяцкую квартиру, но нечаянно очутился у дома Огневых. В комнате Анны горел свет, он падал на ель, стоящую под окном, и от этого ветки отливали голубоватой зеленью. В это время штора на окне пошевелилась, показалась Анна. Она была в домашнем халате. Анна что-то взяла с подоконника и исчезла.
Иван Иванович остановился и закурил. Дорого бы он сейчас отдал, чтобы очутиться в этой комнате. Вся деревня знала, что Анна ушла от него из-за Алексея. Но самое страшное было не в этом. Иван Иванович подозревал, что Анна тайно встречалась с Алексеем и обманывала его. Хотя он давно уже не жил с Анной, но его до сих пор терзала ревность.
Выйди Анна за кого-нибудь замуж, быть может, этим мукам пришел бы конец. Ни ему, ни Алексею не досталась. Но Анна ждала Алексея, и он приехал. Иван Иванович представлял, как они вновь будут встречаться, и у него зеленело в глазах.
Точно из-под земли перед Иваном Ивановичем появилась Ефросинья Бугоркова, закутанная в шаль.
— Здравствуйте, Иван Иванович, — пропела она.
— Здорово, — недовольно буркнул Иван Иванович.
— Присматриваешь?
— Чего-чего?
— Говорю, присматриваешь. — Ефросинья кивнула на окно Анны.
— А тебе, старой ведьме, до всего дело. Проваливай отсюда.
— А ты что взбесился-то.
Иван Иванович смял папиросу, швырнул ее под ноги Ефросиньи и большими шагами пошел прочь.
Глава 5
Дом механизатора построили всего несколько лет назад.
Невысокое белое здание с большими окнами. В нем лекционный зал, учебные кабинеты по механизации и агротехнике. Сегодня после работы все механизаторы собрались в лекционном зале. Алексей прошел к столу, окинул взглядом трактористов и комбайнеров. С детства он знал почти всех. Он поискал глазами Анну. Она сидела в дальнем углу и о чем-то шепталась с Даримой. Заметила, что Алексей смотрит на нее, примолкла и потупилась.
На третьем ряду из всех выделялся Ананий Трухин. Его голова с пышной шевелюрой была посажена на крутые сильные плечи. Большие руки в спокойной уверенности лежали на коленях. Карие глаза на все смотрели чуточку насмешливо, как будто Ананий не признавал всерьез этот беспокойный мир. Рядом с ним сидели звеньевой второго звена Михаил Комогорцев и звеньевой первого звена Игнат Стрельцов.
— Я и не подозревал, что нас так много, — чуть волнуясь, заговорил Алексей. — И все как на подбор, хоть в гвардию бери. Да с таким народом можно земной шарик в обратную сторону крутнуть.
— Алексей Петрович, а случаем, пупок не развяжется? — поглаживая широкой мозолистой рукой густые усы пробасил Игнат.
По залу шаловливо пробежал смешок.
— Что это вы, Игнат Романович, уж очень о своем здоровье печетесь? — принял шутку Алексей. — Случайно, не надорвались ли где?
— Да как ему не печалиться о своем здоровье, — крутнул рыжей головой Пронька. — Игнат седьмую дочь заказал. От такого усердия пуп хоть проволокой затяни, все равно не выдюжит, развяжется.
По залу глухо ворохнулся смех.
— У тебя, Пронька, и на грешное-то дело пороху не хватает, — Игнат намекнул на то, что Пронька бездетный. — Ты бы хоть нанял кого, что ли.
— Попроси Анания, он по дружбе недорого возьмет, — усмехнулся Михаил Комогорцев.
Пронька растерянно заерзал на стуле, Ананий добродушно посмеивался, мол, выпросил. Зал дружно гоготал. Алексей выждал, когда веселье уляжется, и заговорил:
— На смех-то мы горазды. А вот про дела этого не скажешь. Игнат Романович, в прошлом году какой урожай ваше звено получило?
В зале установилась тишина.
— На круг по семь было.
— Не густо, — продолжал Алексей. — Если вычесть семена, то из круга-то колечко получится. Все как в анекдоте. Посадил цыган весной два мешка картошки, лето прогарцевал на коне, а осенью накопал всего один мешок. Ходит по деляне, царапает затылок и гадает, куда второй мешок картошки девался? Выходит, мы от этого цыгана недалеко ушли.
— На песочке да на камнях не больно-то развернешься.
— А почему на целинных землях брали по двадцать — тридцать пять центнеров зерна с гектара?