Анна под одобрительные улыбки приколола к лацкану пиджака Маруфа Игнатьевича красный шелковый бант с комсомольским значком.
— Спасибо, ребята, — растроганно говорил Маруф Игнатьевич, — уж я вас не подведу.
— Сергей, неси баян, — крикнула Дина. — Давайте песню.
И через несколько минут в открытую дверь общежития метнулась песня.
Глава 7
Катя пришла на работу. Делать ничего не хотелось. Проснулась сегодня рано: не то шум какой-то разбудил, не то сон видела. Засосало под сердцем, охватила безотчетная тревога. «Не с Алексеем ли что стряслось? — с беспокойством думала она. — Уехал в Читу дня на два доставать семена, а прошла уже неделя. Надо Борису позвонить».
В кабинет вошла Ефросинья Бугоркова, ни старая, ни молодая женщина с плоской, как доска, грудью. Она остановилась у порога, теребя платок, завязанный на подбородке. Вид ее выражал робкую почтительность и смиренную покорность.
— Екатерина Елисеевна, крупы на три дня осталось, сухофрукты на исходе.
— Я уже дала задание завхозу. Сегодня все продукты привезут. Завтра в магазин должны поступить яблоки и апельсины. От сына есть что-нибудь?
— Вчера письмо пришло. Хорошо служит. Командир даже благодарность объявил.
— А вы печалились.
— Я вот все хочу спросить, да никак не насмелюсь…
— Да спрашивайте, ради бога…
— Что это ты, сердешная, все эти дни такая сумрачная ходишь? Не хворь ли какая пристала?
— Это вам показалось, Ефросинья Мироновна.
— Ой ли, — будто ветром сдуло робость и покорность с лица Ефросиньи. Глаза недобро засветились. — Сердцем чую, темно у тебя на душе.
— Да Алексей Петрович что-то долго не возвращается.
— Ты с Алексея-то Петровича глаз не спускай, — оживилась Ефросинья.
— А что за ним смотреть, не ребенок малый.
— То-то и есть, сердешная, не дите. Потому и говорю. Ты же здесь как слепая. А у них с Анной-то старая любовь.
— С какой Анной? — удивилась Катя.
— Ничевошеньки-то ты, сердешная, не знаешь, — всплеснула руками Ефросинья и подвинулась к Кате. — С Анной Огневой… Она такая потаскуха, каких свет не видывал. Ее и муж-то за это выгнал. Иван Иванович, инженер наш, сын Нины Васильевны. Мужик степенный, водку не пьет, все в дом несет. За таким, как за каменной стеной, живи да радуйся. Чего этой Анне надо? Всех, мужиков перебрала. Одна стыдобушка.
— А куда же Иван Иванович смотрел?
Ефросинья вошла в азарт. Платок подвернула на щеках, чтобы не мешал.
— Бил смертным боем, на замок запирал, да разве блудную корову огород удержит. Маялся, маялся, да и выгнал. Теперь она живет у родителей.
— А мне-то какое дело до нее?
— Говорю, сердешная, за Алексеем Петровичем доглядывай. Такая потаскуха кого хошь в грех введет. Собой-то уж больно хороша, ведьма. А сама знаешь, не мужняя баба, что горох в поле, не сорвет только тот, кому лень нагнуться.
— Неужто Алексей Петрович на такую посмотрит? У него ведь дочь растет.
— Не знаешь ты этих мужиков, — сверкнула глазами Ефросинья. — Им, кобелям, только новым подолом под носом махни, так они и про мать родную забудут. Моему-то чего не хватало дома? Так нет, вражина, ни с одной юбкой разминуться не мог. Бегал, бегал, так совсем и сбежал. Теперь одна горе мыкаю.
Ефросинья смахнула слезу.
— А твой-то Анну начальником отряда определил. Чтобы поближе была. А степь-то, она все грехи скроет.
— Да будет вам, Ефросинья Мироновна.
— Я што… Я от чистого сердца, вас жалеючи… Заговорилась совсем. Картошку чистить надо.
Ефросинья поправила платок, и опять на лице ее монашеская смиренность. Она боком выскользнула из кабинета.
Катя подошла к окну. Под единственным облаком чернел, лоскутом носился ворон. Время от времени на землю падал его гортанный крик. «Может, из-за Анны и рвался сюда Алексей, — с тоской подумала Катя. — Да что это я? Или баб не знаю?»
Катя пошла к детям. Села за рояль.
— Сейчас мы с вами новую песню разучим.
На некоторое время ребятишки отвлекли ее от грустных дум. Вскоре в детском саду появилась Нина Васильевна.
— Ну, показывай своих питомцев, — чуточку грубовато попросила она.
У Кати с малых лет сложилось мнение, что каждый начальник — обязательно солидный человек. А тут рядом с ней шла невысокая женщина, подвижная, шумная. Катя была даже немного разочарована. Побывали во всех группах, на кухне, и, когда оказались в кабинете, Нина Васильевна устало опустилась на стул.
— Выкладывайте свои претензии. Что нужно для детсада?
— У нас все есть.