— Что это тебя, старый хрыч, на грех-то потянуло? Мне уж про то и во сне-то не грезится.
Меня будто кто ключевой водой окатил. Отнялись руки и ноги. Оказывается, я обнимал Игнашкину старуху. А его в это время леший до ветру унес. Мне бы скорей удрать, так с перепугу ноги не слушаются. Старуха окончательно проснулась и как завопит:
— Игнат! Караул! Домовой!
Только теперь ко мне силы вернулись. Метнулся я от кровати и в дверях с Игнашкой встретился. Он весь в белом, как привидение, хватил кулаком по уху. У меня в глазах красный свет вспыхнул, но на ногах устоял. Изловчился и боднул головой Игнашку под дыхало. Отлетел он в угол и схватил там ружье. Я пулей пролетел по ограде и махнул через изгородь. И на свою беду рубахой за кол зацепился. Я и так и сяк, рубаха трещит, а не рвется.
Игнашка выбежал из амбара да как пальнет. Откуда у меня и силы взялись. Рванулся, рубаха треснула. И надо же было мне угодить в помойную яму. Выскочил из ямы, бегу по улице, собаки увязались следом и такой гвалт подняли, точно медведя-шатуна повстречали. А я без остановки в Онон. Сбросил одежонку, обмылся и, в чем мать родила, огородами домой. И тут черт подсунул Ефросинью Бугоркову, что сейчас поваром в детском саду работает. И какого лешего ей не спалось, все мужа своего караулила. Столкнулись мы с ней лицом к лицу.
— Свят, свят, — забормотала она и — бряк наземь.
Смотрю, пропадает баба, спасать надо. Давай ее в чувство приводить. А тут откуда-то ее муж пьяный вывернулся.
— Так вот ты тут чем занимаешься, — дико взревел он. — Голых парней развлекаешь, сучка бездомная.
Я наутек.
— А где Варька-то была? — задыхаясь от смеха, спросила Анна.
— Да я сам все перепутал. Она сказала, что у подружки в амбаре будет, всю ночь там ждала, а я к матери завалился.
— Черт, а не Ананий, — захватив бороду в руку, раскачивался Маруф Игнатьевич. Арсалан с Пронькой упали на кровати и уж не смеялись, а только охали.
Вошли Дарима с Петькой. Они привезли минеральные удобрения.
— Мужчинки, пошли разгружать тележки, — скомандовала Анна.
Алексей приехал через несколько дней. Увидела его Анна, заглушила трактор и пошла навстречу. После субботника они еще не оставались наедине. Алексей в ушах Анны заметил серьги. В золотой оправе, как ягодки рябины, сияли ярко-красные камешки. Алексей понял, что для него наряжается Анна, и тихая радость шевельнулась в душе.
— Успеете заделать удобрения до посевной?
— Завтра начнем пахать в две смены. Беспокоишься?
— Говорят, навоз и бога обмануть может. Глубоко не пашите. Надо, чтобы зерно в перегной легло.
— Я сама все плуги настроила. Вот только боюсь, как бы сорняки не задавили всходы.
— Не задавят. Как только сорняки пустят белые нити, пробороним поле. А потом авиахимпрополку проведем.
— Я что-то боюсь.
— И зря. Распутья бояться, так в путь не ходить.
В небе раздался крик: «Ко-а-а, ко-а-а». Алексей поднял голову. От Онона до Алханайских гор конскими гривами косматились сопки. Над ними летели турпаны. И было впечатление, будто ветер гнал над степью два охристо-желтых осенних листа. Кое-где в распадках белели накипни, паутинками поблескивали ручьи.
— Алеша, а ты знаешь, что про нас уже разные сплетни плетут? Может, мне уйти из отряда подальше от тебя?
— Ты что, Аннушка, в своем уме? Дело бросить из-за каких-то сплетен. Да и куда ты уйдешь? Все равно нам не разойтись с тобой.
— А до жены слухи дойдут? Тогда как?
— Переживем и это. Я во второе звено.
— Алеша, а где плоскорезы и стерневые сеялки?
— Арсалан уехал за ними. Завтра должен привезти.
Анна шла к трактору, в виски било: «Алеша, как же мне уберечь-то тебя от дурной славы?»
Глава 9
Утром по пути в контору Алексей встретил звеньевого кукурузоводческого звена Якова Туранова.
— Как дела, Яков Федорович? Навоз вывозить начал?
— Нет еще.
— Как нет? Чем же вы занимаетесь?
— Тележки ремонтируем.
— Иван Иванович должен был их отремонтировать неделю назад. При мне их завезли в мастерские.
— А он на другой день снял людей.