Анна отпустила девочку, поднялась.
— Тетя, а у вас куртка на спине порвана. — У девочки не то от испуга, не то от удивления глаза округлились.
— Это ничего. А тебя как звать?
— Ира.
— Ты чья будешь?
— Мама говорит, я папина дочка.
— А кто твой папа?
— Папа? Он агроном.
Анна внимательно посмотрела на Иринку. «Верно, на Алешу похожа, — отметила про себя. — Разрез глаз такой же. И подбородок».
Запыхавшись, подбежала Катя, прижала к себе Иринку.
— Вот горюшко-то мое. Клумбу в ограде вместе делали. И когда успела убежать. Спасибо вам.
— Не стоит.
Анна подняла мотоцикл, который лежал в кювете.
— Спину-то не поранила? — спросила с сочувствием Катя.
— Кажется, нет.
Анна расстегнула куртку. К ногам скользнула рубашка. Надо же было такому случиться. Вот тебе и тайна. Анна поспешно подняла ее и с нескрываемой враждебностью посмотрела на Катю. Но Катя не заметила этого взгляда.
— Всю спину распластал. Вот зверь. Как же вы поедете? Пойдемте, у меня на работе свитер есть.
— Спасибо, — холодно ответила Анна. — Мне тут рядом, доберусь.
Приехала домой, прошла в комнату и устало опустилась на стул. Положила на колени рубашку, провела по ней рукой:
— Какая же я невезучая.
«Сон в руку», — думала Катя. Она все еще не могла прийти в себя. В коридоре ее встретила Ефросинья, закутанная в темный монашеский платок.
— Анна-то неспроста возле детсада крутится, — щупая колючими глазами Катю, смиренно проговорила Ефросинья. — В матери к Иринке метит.
— Да что вы говорите-то, — подосадовала Катя.
— То и говорю, сердешная, затмение у тебя на сердце. Анна заранее приваживает к себе девчонку.
— Из магазина она ехала, я своими глазами видела.
— Вот уведет Алексея Петровича с Иринкой, тогда попомнишь меня.
— Да будет вам, — рассердилась Катя.
— Мне-то что, сердешная. Тебе потом слезы-то лить.
Не верила Катя Ефросинье, а на душе темнело от таких слов. Катя задумывалась, перебирала в памяти отношения Алексея к ней, перемен не находила, а дышать становилось трудно.
Глава 14
Алексей вошел в малый цех ремонтных мастерских. Посреди стоял странный агрегат: плоскорез, над ним висел металлический бункер, от которого к плоскорезу спускалась труба. Арсалан сидел неподалеку на чурке и что-то чертил на большом листе. Алексей обошел агрегат и остановился перед Арсаланом.
— Чем порадуешь?
— Не могу придумать, как привести в движение шнек, чтобы он подавал перегной под плоскорез.
— В этом деле я тебе плохой помощник. Позови на помощь ребят.
— Да они и так целыми ночами здесь пропадают.
— Ты только имей в виду, перегной должен сыпаться не дорожкой, а разбрасываться под плоскорезом. Тогда вся площадь будет равномерно удобряться.
— Это не проблема, — Арсалан свернул лист, сунул его в карман и встал. — Времени бы хоть немного.
— Времени не будет. А без этой машины мне не житье.
— Да и мне она не дает покоя. А шнек я заставлю вращаться.
Они вышли из мастерских.
— А тебе Нина Васильевна крылышки подрезала. Как выкручиваешься?
— Князь в две смены работу организовал.
— А где трактористов взял?
— У нас на практике работают сеяльщиками второкурсники из сельхозтехникума.
— Так они совсем желторотики.
— Среди них трактористы нашлись. Вроде ничего работают парни.
— Сейчас куда?
— Что-то четвертое звено с севом отстает. Поеду разберусь.
Алексей выехал за село. Утро было в разгаре. Солнце только что поднялось, но светило ярко, обещая хороший день. Над степью низко летела огромная стая гусей, она то опускалась к земле, то поднималась. Следом за ней с полей взлетали другие стаи и так же, кучась, летели к озерам на дневной отдых. Гуси в Приононье жили уже около месяца. Но как только вскроются реки Лена и Енисей, они продолжат свой путь на север к гнездовьям. Охота на них была запрещена, поэтому Алексей смотрел на птиц с равнодушием.
Запрет нарушил один раз только Петька. Приехал с ночной смены и привез три гуся.