На мыске отдыхала стайка крохалей. Увидев Федора, птицы испуганно скользнули в реке и, поднимаясь, долго бежали по воде. На той стороне, в хребте, кого-то испугавшись, отрывисто крикнул гуран. Немного погодя его сильный хрипловатый голос донесся уже из распадка. За кустом запела горлица. Где-то проржала лошадь.
Вдруг недалеко от берега широкой темной спиной воду вспорол таймень. Федор взглянул на рыбину, которая как тень медленно исчезла под волнами, и его охватил легкий озноб. Он суетливо забросил блесну и стал медленно вращать катушку. Душой и помыслами он был там, в темной глубине воды, где вращалась блесна, и уже представлял, как сейчас ее заглотит таймень. Но этого не случилось. Блесна пришла пустая, заиграв возле берега трепещущейся блестящей рыбкой. Федор облегченно вздохнул, освобождаясь от нервного напряжения. А таймень развернулся в самом устье Урюмки, на темно-синей глади крутнулось улово и, расширяясь, поплыло к струе.
У Федора даже дыхание перехватило. Он забросил блесну в самый водяной круг и, выждав немного, чтобы она опустилась поглубже, потянул леску. Но таймень опять не взял блесну. Так повторилось раз десять. Азарт Федора стал спадать, и он решил попробовать обмануть тайменя искусственной мышкой.
— Не нравится тебе такой завтрак? Давай другого отведаем.
Вместо блесны он привязал искусственную мышь из опаленной кошмы.
— Получай, дружище!
Взмах удилища, мышь упала на струю и, разрезая мелкие волны, проворно поплыла к берегу. В тот же миг рядом с ней взлетели брызги и темно-рубиновый хвост тайменя накрыл ее. Федор на секунду-две ослабил леску и натянул. Было впечатление, что мышь якорями намертво зацепилась за корягу, леска натянулась, зазвенела, катушка не проворачивалась.
— Да там не сам ли водяной схватился?
Но в это время леска ослабла, таймень, видимо, от боли вылетел на поверхность. Как-то через хвост завалился и ушел в глубину. Он был величиной с добрый листвяный обрубок.
— Ух ты! — невольно вырвалось у Федора.
Он изо всех сил вращал катушку, леска надсадно пела. Таймень медленно, но подвигался. Так Федор дотащил его до берега. В глубине уже показалась тень тайменя. Но тут он развернулся и пошел в реку. Федор зажал катушку, но она вращалась, обжигая пальцы. Запахло паленой кожей.
— Не вытащить… Уйдет, — екнуло сердце у Федора.
Но таймень уходил все медленное, медленнее и наконец остановился.
— Лодку бы сейчас… На мель бы его увести.
Таймень постоял немного и заворочался: то вылетит на волны, то нырнет в струю, то кинется в устье Урюмки, то потянет в Онон на быстрину. «Лопнет жилка, лопнет жилка», — единственная мысль сверлила мозг Федора.
А тем временем показалось солнце, туман откатился к правому берегу и пополз по распадкам к вершинам гор, там в голубой лазури неба над зеленой щетиной леса стал собираться в облако. Оживленно запели птицы. На кустах заискрилась, засверкала радужно роса.
Прибежали мальчишки, оба в телогрейках, с помятыми от сна лицами.
— Поймал? — уставившись на воду, где из стороны в сторону, звеня, ходила леска, спросил Ганька, сынишка Михаила Комогорцева.
— Матерый, как бык, того и гляди, в Онон упрет, — с трудом вращая катушку, ответил Федор.
Ганька на всякий случай отступил от берега к кусту, а за ним и Андрейка. В прошлом году Ганька здесь рыбачил. Ему на перемет пудовый таймень подцепился. Что Ганька ни делал, а вытащить его никак не мог, сил не хватило. Тогда взял да и конец перемета обмотнул вокруг себя. Таймень рванулся и сдернул его в Онон. Погиб бы Ганька, да спасибо поблизости рыбаки на лодке оказались, спасли.
Федор, вконец измучившись, подтянул тайменя к берегу, тот крутнулся, леска замотнулась вокруг головы, попав под жабры, и таймень беспомощно завалился набок. Федор бросился в воду, выволок огромную рыбину и опустил ее на песок. Парни с восхищением смотрели на речного тигра.
— Все руки оттянул. — Федор поставил к кусту спиннинг и повел плечами.
— Там второй должен быть, — Андрейка кивнул на реку. — Они же парами ходят.
— Катись он ко всем чертям, — Федор вытер пот с лица. — Несите этого к костру, шашлык жарить будем.
Ганька склонился над тайменем, взял его под жабры и начал поднимать. Таймень трепыхнулся, Ганька качнулся и упал на песок.
— Тоже мне рыбаки, кто так делает, — упрекнул Ганьку Федор. — Несите палку.