Рябиновая ночь

— Хорошо сейчас на Ононе. Чем-то там наши занимаются?

— Не веришь, Аннушка, мы как-то с Борей на Урюмке заплутались.

— Не сочиняй, — усмехнулся Борис.

— Что не сочиняй. Тогда мы еще жених и невеста были. Сманил меня Борис на рыбалку. Рыбачим на Урюмке. Ночь пришла. Костер развели. Мне что-то страшно стало. Уговариваю Бориса домой пойти. Он согласился. Пошли. Лазили, лазили по кустам, к костру пришли. Так вот за ночь раз пять уходили и приходили. А когда рассвело, я смотрю, крыша виднеется. Спрашиваю Бориса: «Это чей дом?» Он посмеивается и говорит: «Кажется, наш».

— Так как же вы его не могли найти?

— Нечистый попутал, — улыбался Борис.

— Рассказывай, — Марина с любовью посмотрела на Бориса. — Сейчас я с ним готова хоть в ограде заблудиться, так теперь разве дождешься.

— А не я ли тебя привез в таежное царство?

— За это спасибо.

Борис подбросил в костер веток, огонь оживился, подсветил стволы деревьев, ночь вокруг стала гуще.

Анна посмотрела в темноту.

— В степи лучше. Простору больше.

— Аннушка, давай споем, — предложила Марина и, не дожидаясь ответа, запела:

Вспоминала ивушка о лете,
А ее уж вьюга поджидала.

Анна, глядя на огонь, тихо, с грустью в голосе подхватила песню.

И осенним утром на рассвете
Журавлей девчонка провожала.
Крик печальный, крик прощальный
Долетел он к ней издалека.
Где ты, где ты, мой желанный?
По Онону тосковала Ингода.
Над степями плачут ветры,
Как в разлуке горько жить.
Мне бы лишь его увидеть,
С ним бы ноченьку пробыть.
В поле чистом под черемухой
Продержу тебя я до зари.
В это утро на рассвете
Улетали к югу птицы,
                                 улетали журавли.

— До чего же вы, бабоньки, любите тоску на душу нагонять. — Борис пошевелил головешки, к небу метнулись золотистые искры.

Туман через край заполнил горную чашу Арея. Лодка двигалась, как в облаках.

— Здесь будем рыбачить. — Борис опустил якорь из кирпича.

Димка еще не совсем проснулся. Засунув руки в рукава куртки, он прислонился к матери и прикрыл глаза.

— Димка, ты что, спать или рыбачить сюда приехал? — шумнула на него Анна и забросила удочку.

— Рыбачить, — зевнул Димка.

Борис подал ему удочку.

— Я наживил червя, закидывай.

Димка опустил поплавок на воду, и он тотчас запрыгал. Сон Димки как ветром сдуло. Он дернул удочку. Серебристый елец затрепыхался в воздухе.

— Есть! — торжествовал Димка.

— Тише ты, рыбу испугаешь! — шикнула на него Марина. Она тоже настроила удочку.

Клев был хороший. Димка ликовал.

— Я пятого поймал.

Борис косился на него и еле заметно улыбался.

— Вай, какой-то большой зацепился. — Анна тянула удочку, леска ходила из стороны в сторону.

— Дай я, — раскачивая лодку, закрутился Димка.

— Сиди ты, опрокинешь лодку, — остановила его Марина.

— Щука взялась, — предположил Борис. — Резко не дергай, к борту подводи.

Анна сильней натянула леску, удочка изогнулась. Наконец из воды на поверхность вынырнула небольшая щука и забилась возле борта.

— Рукой подхватывай, — посоветовал Борис.

Анна протянула руку, но в это время щелкнула леска, щука на секунду замерла на поверхности, потом пошевелила хвостом и медленно скрылась под водой.

— Эх ты, — возмущался Димка. — Говорил, надо было мне удочку дать.

— Ничего, мы сейчас другую поймаем. Эта мелковатая была.

— Тоже рыбаки.

В это время из тумана вылетел гоголь, увидел людей, кыркнул и отчаянно забил крыльями над головами.

— Ма-а-ма! — закричал с перепугу Димка и спрятал голову в коленях Марины.

— Мать, проверь-ка у Димки штаны, — смеялся Борис.

— Я думал, это орел, — оправдывался Димка.

— Да тут не хочешь да испугаешься, — защищала Димку Анна. — Черт его вынес. Гоголь и сам-то с перепугу чуть в лодку не упал.

Взошло солнце. Туман поднялся. По озеру заходила легкая зыбь.

— Еще с десяток ельцов поймаем и поедем уху варить, — предложил Борис.

С берега донесся голос:

— Бори-и-ис!

— Вроде тебя, Боря, зовут, — прислушалась Марина.

Все повернули головы к берегу. Там стоял мужчина в белой рубашке.

— Кому я мог понадобиться?

Анна внимательно всмотрелась и вдруг начала краснеть.