Зоя молча всматривалась в лицо Черкашина, словно решая, достоин ли этот человек ее доверия.
— Хорошо, — тихо сказала она, опуская глаза. — Вы узнаете… Меня оскорбил один человек, очень сильно, напрасно. Поэтому я и должна уехать.
Черкашин ждал дальнейшего рассказа.
Зоя подняла лицо, оно казалось спокойным. Лишь одна морщинка прорезала лоб.
— Это все, что я могла сказать. Теперь вы переведете меня?
— Да, — поспешно сказал Черкашин. — Куда вы хотите переехать?
— В любое место.
— Дайте мне небольшой срок. Скажем, пять дней.
— Хорошо.
Зоя быстро встала.
— Вот и все! — с искренним облегчением вырвалось у девушки.
Открыто и доверчиво она смотрела на Черкашина.
Он дружески улыбнулся.
— Вы садитесь, — пригласил Черкашин, и девушка послушалась. — Ну, начистоту. Трудно вам тут? Заехали далеко от дома. А живется без особых удобств, да и ребята, верно, не всегда деликатны.
— Что вы! — с какой-то даже обидой воскликнула Зоя и милым жестом, защищая товарищей от несправедливости, протянула руки. — Тут все очень хорошие, и жили мы дружно. Вот, знаете, когда еще сюда ехали на пароходе, очень боялись за Сережу Старовойтова. Нерешительным он казался, нетвердым. А он — такой энергичный, беспокойный…
«Это не он», — почему-то с облегчением подумал Черкашин.
Зоя обвела глазами комнату, как будто только сейчас вошла в нее, и заметила тумбочку, на которой лежали книги. Черкашин перехватил ее жадно загоревшийся взгляд.
— Это все новинки, — сказал он, взяв книги с тумбочки и протягивая их Зое. — Здесь с книгами плохо?
— Очень… Библиотека у рыбаков маленькая. Они и газеты только на десятый день получают.
Зоя рассказывала о жизни геодезистов, и Черкашин все думал, кто же мог обидеть эту хорошую девушку и как, может быть, глубока ее первая в жизни душевная рана.
Зоя взглянула в темное окно, поднялась и заторопилась.
— Возьмите, читайте, — предложил книги Черкашин.
Девушка не стала отказываться.
— Через пять дней вы скажете, куда ехать? — напомнила Зоя, и лицо ее опять стало сердитым.
— Через пять дней — не позже.
Черкашин проводил ее до крыльца и с полчаса постоял на улице. Над Байкалом опустилась тихая ночь. Звезды густо усеяли небо. Вода была светлее неба, и далеко-далеко виднелись черные точки рыбачьих лодок и сигнальные огни.
На следующий день Черкашин побывал во всех геодезических группах. Этот высокий пожилой человек, меченный шрамами и пулевыми ранениями, о которых все уже знали от Сережи Старовойтова, оказался неутомимым в ходьбе и равнодушным к жаре. Он ничего не пропускал, интересовался всеми мелочами.
Начальник всем понравился.
Геодезисты группы, в которой работали Зоя Барышева и Сережа Старовойтов, отдыхали в тени под сосной на плотной подстилке опавшей хвои. Сосна одиноко стояла под раскаленным небом среди желтых сыпучих песков. Шишки и камушки чернели кругом.
Зоя поднялась и, отряхивая с платья приставшие иголки, как старому знакомому протянула Черкашину руку.
Голубенький платок она повязала большим узлом под подбородком, и лицо ее было лукавым, как у сельской красавицы, знающей, что она хороша.
Сережа Старовойтов удивленно смотрел на них: где и когда начальник партии и Зоя успели познакомиться.
Черкашин присел. Он оглядел кряжистый мощный ствол сосны, с множеством корявых веток, будто обрубленных с одной стороны. Экий силач! Как, должно быть, его крутили ветры, но ничего не могли с ним поделать. Устоял, выдержал! Черкашин вспомнил, что кто-то такую форму крон, созданных ветрами, назвал флаговой, и подивился меткости выражения.
— Крепкий старик! — показал он на дерево.
— Байкальской породы, — отозвался Сережа.
Заговорили о богатстве байкальского края, о суровом климате. Черкашин слушал с интересом, по привычке чуть склонив голову, пристально вглядываясь в каждого человека.
— Тут даже эдельвейсы растут, — сообщила Зоя.
— Эдельвейсы? — удивился Черкашин, хотя и не знал, почему бы им тут не расти.
— Хотите посмотреть? — спросила Зоя. — Его мои хозяева нашли. Приходите, — и она назвала свой адрес.
С увлечением рассказывала Зоя об этом редком цветке высокогорных альпийских лугов. Черкашин недоверчиво всматривался в девушку. Она ли, неспокойная и встревоженная, была у него вчера. Что же все-таки произошло?
— Вернулся ваш беспутный помощник капитана? — вспомнил он.