— Вы ищете Машеньку?! — К удивлению в ее голосе добавилась тревога.
— Да, я объясню… Дело в том, что… меня попросила об этом Наталья Николаевна…
— Ах вот как! Вы меня, признаться, напугали, я подумала, что с Машенькой что-нибудь случилось, — с облегчением вздохнула Рогнеда Игоревна. — Но дело в том, что они уехали.
— Как «уехали»? Куда?
— Они уехали домой, то есть к Наталье Николаевне.
— Они?
— Да, Маша с Мотей уехали около двух недель назад. А когда вы видели Наталью Николаевну?
Максим почти физически ощутил, как перед его носом захлопнулась дверь, в которую только что ушла Маша, а он оказался не в тупике, а в конечной точке своего маршрута. Глубокое разочарование, появившееся у него на лице, не осталось незамеченным Рогнедой Игоревной, которая очень внимательно, изучающее смотрела на Максима и ждала ответа.
— А, да, — очнулся Максим, — я виделся с Натальей Николаевной шестого июня.
— В день рождения Моти? — удивилась Рогнеда Игоревна.
— Маша вышла замуж?
— Молодой человек, я не уполномочена что-либо и кому-либо рассказывать о Маше, — строго сказала она и замолчала, продолжая изучать Максима, — но то, что у Маши есть сын, знают все. Мотя, то есть Матвей, — сын Маши.
— Сын?! — Удивленно и потерянно смотрел Максим на сидевшую перед ним красивую женщину и не верил своим ушам.
«О сыне я слышу впервые. Почему о нем ничего не сказала Наталья Николаевна, даже Игорь, наконец? Есть сын, значит, возможно, есть и муж? Отказала же она по какой-то причине Игорю?» — уйдя в себя, думал он.
— А что вас так удивило? — вернул его к действительности голос Рогнеды Игоревны. — Маша — замечательная мать!
— Нет-нет, ничего, спасибо вам большое, — поблагодарил Максим, боясь показаться навязчивым, — похоже, я, как всегда, опоздал! — разочарованно улыбнулся он и направился к двери.
— Максим, подождите, я могу показать вам последние фотографии Маши с сыном, — остановила его Рогнеда Игоревна. Она открыла ящик стола, за которым сидела, и достала из него две фотографии. — Вот, возьмите!
Максим взял их и принялся внимательно рассматривать. На первой фотографии Маша стояла на коленях рядом с малышом перед небольшим столиком, на котором стоял торт с одной свечкой. Судя по их надутым щекам, ее-то они и пытались задуть. На заднем плане виднелись какие-то люди, ажурная стена беседки. На второй фотографии, где Маша с мальчиком сидела в шезлонге, мальчик весело улыбался, а улыбка Маши была грустной.
— Спасибо. — Рассмотрев фотографии, Максим протянул их Рогнеде Игоревне.
— А вы можете оставить их себе, у меня есть еще! — улыбнулась она и как бы в доказательство своих слов приоткрыла ящик стола.
Еще раз поблагодарив, Макс вышел из кабинета. Словно в полусне он шел по коридорам, которые теперь не навевали воспоминаний детства, а напоминали запутанные проходы лабиринта. Максим вышел на улицу и, сев на первую попавшуюся на глаза скамейку, стал снова рассматривать фотографии.
«Я все время иду по твоим следам, но все время их теряю. Я узнаю о тебе все больше, а моя уверенность в целесообразности моих поисков становится все меньше. Что же мне делать?» — в мыслях обращался он к Маше.
То же самое, оставшись одна в кабинете, делала и Рогнеда Игоревна, только она говорила вслух:
— Машенька, ты прости меня, пожалуйста. Я вмешиваюсь в твою личную жизнь, но очень уж тоскливыми и потерянными были его глаза, когда он узнал, что вы уехали. Его глаза — это глаза нашего Моти. По ним я и узнала, что передо мной его отец. Я назвала его Максимом, а он даже не обратил на это внимания, видно, в расстройстве забыл, что не представился. А как странно получилось, что Лилия Викторовна назвала его папочкой! Сама не знаю зачем, я дала ему ваши фотографии…
Глава 21
Позвонив отцу, Максим сказал, что на работу не выйдет. Он не мог рассказать ему о том, что не просто расстроен, а почти убит результатами своих же трудов и собирается отлеживаться на диване, зализывая свои душевные раны как побитая собака. Не мог он сознаться отцу, который всю жизнь учил его быть мужчиной, в своей слабости.
«Уж лучше бы я не нашел ее, тогда бы у меня была хоть слабая, но надежда на то, что исполнится мое желание, которое я загадал», — думал он, лежа на диване и посматривая на фотографии, которые выставил на журнальном столике.
Максим вспоминал свою встречу с директором детского сада и что-то тревожило его.
— Максим! — услышал он голос матери, входящей в квартиру. — Ты дома?