— Придется ждать, когда все сады вернутся на зимние квартиры, — объяснил Максим матери причины вынужденной приостановки поисков.
— Сейчас еще многие люди в отпусках, — вспомнила Наталья Борисовна, — надо в системе прозванивать телефоны, и удача улыбнется нам раньше. — Она пыталась хоть как-то утешить огорченного сына.
Наталья Николаевна никогда не думала, что радостное известие может лишить сил. Поговорив с Машей по телефону, она не могла сойти с места и еще долго стояла в прихожей, сжимая в руках трубку и слушая гудки, идущие из нее. Она боялась разжать пальцы и положить трубку, словно боялась разорвать только что установленную связь с дочерью. Чтобы отдалить этот момент, привыкнуть к мысли о том, что Маша нашлась, она другой рукой нажала на рычажок и стала набирать номер.
— Рая! Я только что говорила с Машей! Они с Мотей послезавтра выезжают из Москвы и едут домой! — закричала она в трубку, услышав, что подруга отозвалась.
— С Мотей?
— Ну да, с Матвеем, с внуком, то есть с сыном, ну, Маша с сыном, — от волнения путалась она.
— Все. Успокойся. Я все поняла. Я очень рада! А быстро же он нашел ее! Молодец! Видишь, мои предсказания сбываются даже раньше дня рождения Машки!
— Теперь у нас будет настоящий день рождения! — радовалась Наталья Николаевна, не обращая никакого внимания на упоминание о Максиме. — Рая, как мне заказать такси до Новокузнецка и обратно? Я не хочу ехать поездом или автобусом!
— У тебя на радостях что-то с головой? Какое такси? А Глумов? Он же редко какой день не бывает по своим делам в Новокузнецке, он и отвезет тебя! И попробуй только сказать о неудобствах! Я тогда не приду смотреть на твоего внука!
— Рая! Как ты можешь такое говорить?! Ужас какой!
— А на тебя сейчас только шоковая терапия может подействовать!
— Не знаю, как шоковая, но что-то успокоительное мне на эти дни точно нужно.
Почти трое суток, проведенные в поезде, промелькнули как один миг. В купе Моте было попросту тесно, и если он не спал и не ел, то Маша вышагивала с ним по коридору, идя сзади и держа его за подтяжки, чтобы занимать меньше места в недостаточно широком проходе. Если Мотя успокаивался и засыпал, она засыпала рядом с ним. В постоянных заботах о сыне Маша совсем забыла о волнении, у нее не было на это ни сил, ни времени.
— Мотя, завтра утром ты увидишь свою бабушку, — рассказывала она сонному сынишке, мечтая хоть немного поспать.
Разбудила ее суета соседей по купе, крики проводника.
«Мама! — молнией вспыхнула мысль в просыпающемся сознании. — Она уже на вокзале!»
Тревога, страх, вина тут же собрались где-то внутри холодным комочком. Но чувство облегчения от того, что неопределенность, боязнь за сына, униженность существования скоро останутся позади, растопило этот холодок.
— Маша, все уже вышли! Я так волновалась! — услышала Маша голос матери и, подняв глаза от сонного сына, которому ей никак не удавалось надеть курточку, увидела ее саму, стоящую в дверном проеме.
Наталья Николаевна бросилась к ним, раскрыв объятия. Маша только успела поставить ребенка на стол, на котором он сидел. Одной рукой она придерживала сына, а другой обняла мать.
— Мама, прости меня! Я была не права, — прошептала она.
— Машенька, это ты прости меня, это я была не права!
Они плакали, от этих слез становилось легче на душе, от этих слез светлели их лица.
— Привет, девчонки! — услышали они веселый мужской голос. — И мальчишки — тоже, — добавил, рассмеявшись, Алексей Иванович Глумов. — Давайте быстренько десантироваться!
— Здравствуйте, Алексей… — начала Маша.
— Ты опять?! Ты забыла, что Алексей Иванович был у тебя на уроке истории в седьмом классе, а потом он стал просто…
— Привет, дядь Леша! — рассмеялась Маша.
— Так-то лучше! — улыбнулся он. — Маша, бери малыша, а мы — вещи и бегом на выход! Ты заметила, Наташ, как хорошо отпускать детей из дома: они обязательно возвращаются с довеском. Наш Антон вернулся с женой, твоя Машка — с сыном. Все в дом, все в дом! Так и богатеем! — смеялся по дороге Алексей Иванович. — Устраивайтесь удобнее. Маша, возьми подушку и плед, пусть малыш на заднем сиденье рядышком с тобой еще поспит. Он, по-моему, так еще и не проснулся, — распоряжался он у машины.