И в сорок лет приходит трепет,
Когда в пылающий восход
С крутой волны взмывает лебедь
И за собой
тебя зовет.
И вслед —
несут стальные птицы,
Мотая дали на винты.
И сердцу надо б возвратиться,
Но сердце просит высоты!
ДУДОЧКА
По двору ходит дурочка,
В руках у дурочки
Дудочка,
Воткнет ее в землю,
Сидит:
— А вдруг земля задудит?
Лицо у дурочки круглое
И вечно раскрытый рот.
Мальчишки кричат ей:
— Пугало!
Мальчишки такой народ.
Другие всегда с подружками,
Но кто подружится с ней?
Уводят мамы испуганно
Подальше своих детей.
Она подбегает — тонкая,
А я опускаю взгляд,
Как будто перед девчонкою
В чем-нибудь виноват.
Как будто я был тем доктором,
Который не смог спасти
Эту, с губами мокрыми,
Девочку лет шести.
По двору ходит дурочка,
Сердитый у дурочки вид,—
В руках у дурочки дудочка,
А дудочка — не дудит!
«Мы можем всё…»
Мы можем всё —
Ведь мы с тобой мужчины,
Мы можем всё:
не спать четыре дня,
И, гибнущих
друзей взвалив на спины,
Их выносить из дыма и огня.
Мы можем всё:
не думать о достатке,
И в чертежи зарыться,
как кроты.
И отбивать нелепые нападки,
И спорить о своем до хрипоты.
Мы можем всё:
вскочить на катер тряский,
Пробиться через полюсы зимы…
Мы можем всё…
Но вот без женской ласки,
Без женской ласки,
нет,
не можем мы.
Пусть даже нас притворщицы встречают,
Но мы должны услышать:
«Мой родной!..»
Ну а потом…
Пускай шторма качают
И бьют с размаху глыбистой волной.
«Ты почти перестала сниться…»
Ты почти перестала сниться,
Нет тебя
среди снежных снов.
Расстояний больших боится
Угасающая любовь.
И не вьюга ее остудит,
А улыбки женщин чужих.
Неужели меня разбудит
Дуновенье губ не твоих?
Снова кто-то стоит у окошка,
Снова слышу
чужой разговор.
Но тоску
я в любовь подброшу,
Словно хворост
в сникший костер.
Чтоб тебя
таежной зарницей
Озарить среди снежных снов.
Расстояний больших боится
Угасающая любовь.
«Все на ходу…»
Все на ходу:
Признанья
И ласки на ходу.
Люби по расписанью,
Люби, а то уйду.
Трамваи,
Магазины,
Нам не хватает дня.
Порою темно-синей
Опять же беготня.
— Ритм века! —
утешаешь,
— Ну, все так, — говоришь.
Свиданья назначаешь,
Куда ж опять бежишь?
Все на ходу:
Признанья
И ласки на ходу.
Да будут ли свиданья
В двухтысячном году?
«Дай мне руки…»
Дай мне руки,
дай губы,
дай мысли заветные,
Ничего от меня не таи.
Я хочу,
чтоб утрами,
как дали рассветные,
Мне глаза открывались твои.
Я хочу в круговерти
твоей ежедневности
Быть хотя бы по часу вдвоем.
Я хочу,
чтоб цепная реакция нежности
Начиналась бы в сердце твоем.
Пусть взрывается нежность,
Ломает сомнения
И сближает округлости плеч!
Я хочу продолжения,
Нет, повторения,
Помнишь, тех,
Самых первых
Улыбчивых встреч!
«Жизнь бурлит океаном…»
Жизнь бурлит океаном,
И в жизни случается —
Чье-то сердце,
Как порт,
Принимает меня.
Но уже через день
Горизонт закачается,
Отступая и ширясь,
Зовя и маня.
И опять
Я смотрю —
Маяки зажигаются
У другой незнакомой
Судьбины — земли…
Только есть
Порт прописки,
К нему возвращаются
Все равно
Отовсюду
Его корабли.
Никакими ветрами,
Тайфунными путами
Их нельзя повернуть,
Их нельзя удержать.
Так приписан и я.
И любыми маршрутами
Возвращаюсь к тебе я
Опять и опять.