— Спасибо, что подвёз. Ну, я побежала. — Хотела открыть дверь, но та оказалась заблокированной.
— Может, встретимся? — Он взял её за руку.
— Зачем?
Игорь рассмеялся.
— Ты привлекательна, я чертовски привлекателен — начал он избитую шутку и осёкся, сразу же став серьёзным. — Лариса, тебе ли не знать, для чего встречаются мужчина и женщина…
Она отогнала глупые мысли, тряхнув головой.
— У меня муж волшебник, он может превратить тебя в жабу, — сказала на полном серьёзе.
— Ну, если волшебник… Мы всё равно ещё встретимся, Лариса. Беги к дочке, в следующий раз познакомь нас с ней, — почти приказал он.
— Всенепременно, — шутливо отсалютовала Лара.
Игорь разблокировал двери, она выскочила под дождь, захлопнула дверь и не успела сделать даже пары шагов, как автомобиль рванул с места и влился в поток машин.
«Вот и всё», — подумала Лариса, но тут же возгордилась собой. Она устояла перед таким соблазном. Федя обязательно бы оценил, если бы узнал. Но она не расскажет ему о своём маленьком приключении, скрасившем серый осенний день…
Часть 16
Часть 16
Проснувшись, Фёдор обнаружил, что он в квартире один. Родители не стали его будить, видимо, решив, что в отпуске отсыпаться святое дело. Прошёл по комнатам, оглядел родные стены, по которым успел соскучиться, и, приняв душ, решил позавтракать. В холодильнике его ждала нарезанная колбаса, сыр и масло, а ещё батон, тоже заботливо нарезанный и упакованный в полиэтилен, в полочках на дверце расположилось несколько пакетов с молоком разной жирности и сливки. В отделении для овощей лежали фрукты, а в морозилке — брикет мороженого, его любимого крем-брюле.
И ничего из нормальной еды или хотя бы того, из чего можно что-то приготовить.
Всё как всегда, даже смешно стало. Зато кофе в этом доме был на любой вкус, и кофемашина появилась, хотя он помнил, что отец всегда варил бодрящий напиток в турке. Но прогресс, видимо, наконец-то дошёл и до дома родителей.
Фёдор позавтракал, убрал за собой посуду и решил пройтись до супермаркета, в конце концов, приготовить ужин на троих особого труда не составляло.
СМС от отца пришло как раз, когда он закрывал дверь и здоровался с соседкой.
«Спишь? Если встал, позавтракай тем, что есть в холодильнике. Обед мать заказала, если успеваешь, забери её с работы, чтоб она тяжести не несла».
Фёдор лишь покачал головой.
«В Москве не работает доставка?» — отправил в ответ.
«Люда готовит лучше, и всё свежее. Так мать считает. Я не спорю, и ты не спорь».
Фёдор улыбнулся своим мыслям. Такой теплотой от этого сообщения повеяло. Как всё-таки хорошо, что мама вышла замуж за отца, то есть Романа Владимировича. Ему казалось, что она не выжила бы иначе. Когда погиб его родной отец, Феде было десять лет, и то время он прекрасно помнил. Рябина-старший всегда был занят, домой приходил уставшим, спрашивал, как дела, и, никогда не дослушав до конца радостный отчёт сына, уходил в свой кабинет. Тогда в детстве это казалось обидным. Фёдор искренне завидовал другу Мишке, который вместе со своим отцом ездил на рыбалку или копался во внутренностях автомобиля. Но в его случае это было невозможно, потому что Сергей Рябина собственным автомобилем не интересовался от слова совсем, ездит и ездит, а мама говорила, что ему надо беречь руки. Это теперь, спустя столько лет, Фёдор понимал, что нейрохирургия — особый вид искусства, а тогда он хотел любви, внимания, заботы. Всего того, что всегда получал от Романа Владимировича — лучшего друга отца. В чувствах мамы тоже сомневаться не приходилось. Она всегда была в курсе его дел, и даже казалось, что и мыслей тоже. С ней можно было поговорить обо всём. Она никогда не ругалась, не осуждала, разъясняя свою позицию, при этом приветствовала обоснованное инакомыслие. Мама казалась идеалом, вот только готовить не умела и не любила. Да и когда ей. Мало того что она была занята на своей работе — ученики, лекции, семинары, съезды, симпозиумы — она ещё и отцу успевала помогать, оставаясь его правой рукой.
Хозяйством занимались часто сменяющиеся домработницы. С одной из них в тот роковой день и разругался Рябина-старший. Фёдор не помнил, о чём шла речь, просто не слушал, занимался чем-то своим, когда уловил окрик отца, чтобы собирался, есть дела, а оставлять его с этой он не хочет. Он помнил, что отец нервничал сильно, хотя вывести его из себя было сложно. Они даже поехали не сразу, отец сидел какое-то время закрыв глаза, потом тряхнул головой, отгоняя раздражение, и они тронулись. Куда направлялись, Федя не знал, ему отец так и не сообщил. Помнил только фразу перед самой аварией: «Сын, я всегда любил только твою маму и тебя, кто бы что не говорил — помни об этом». А потом на них вылетел грузовик, избежать столкновения было невозможно…