Вот он смотрит на нее и думает: какая милая барышня! Какой у нее профиль, глаза… Какие у нее плавные руки и приятная походка… Как идет ей эта пелерина и длинная юбка-гофре…
Думал ли Лелька что-нибудь подобное, оставалось тайной. Асе вполне хватало собственных фантазий для нового самоощущения.
Были и неудобства в этом новом обстоятельстве. Например, когда она отправлялась на мостки полоскать белье или, повязав волосы выгоревшей на солнце косынкой, полола грядки, ей совсем не хотелось, чтобы кавалер видел ее.
И так получалось, что в эти минуты он и не появлялся в поле ее зрения. И у нее оставалась стойкая иллюзия, будто воздыхатель наблюдает ее только в самом выгодном свете.
То, что у Аси появился кавалер, не укрылось от глаз проницательной фрау Марты. Она ничего не сказала по этому поводу, и долго Ася находилась в заблуждении, что фрау Марте невдомек, чем заняты мысли ее подопечной.
Как же она ошибалась!
Однажды хозяйка позвала Асю сопровождать ее по делу. Асе не впервой было ходить с хозяйкой с деловыми визитами. Ни о чем не подозревая, Ася отправилась вслед за фрау Мартой. Ее не смутило даже то, что Эмили было отказано в предложении сопровождать их.
— Займись грамматикой с Гретой! — на ходу бросила мать озадаченной дочери.
Ася несла пустую корзинку и вежливо отвечала на вопросы фрау Марты, пока они миновали торговую площадь, перешли соборный мост и очутились на одной из грязных улиц Заучья.
Грязной улица была по причине осеннего ненастья. Приходилось жаться к заборам, и все равно ноги соскальзывали в жидкую грязь. Здесь не было деревянных настилов, и чем дальше они углублялись в улицу, тем беднее были домишки и реже заборы.
Ася в толк не могла взять, зачем понадобилось фрау Марте тащиться в такую погоду в такую даль! Да она, пожалуй, пешком дальше собора и не хаживала прежде!
Между тем фрау Марта решительно толкнула покосившуюся калитку и ступила на скользкую дорожку чьего-то бедного двора. Убогая халупа в глубине его светилась подслеповатым окошком. Еще не войдя в сени этого строения, Ася почувствовала себя неуютно. Отсутствие сторожевой собаки уже говорило о том, что хозяева бедны как церковные мыши.
Супруга городского исправника решительно постучала в дверь, обитую клеенкой.
Открывать им не торопились. Затем все же дверь отворили, и Ася увидела хозяйку — небольшого роста женщину, показавшуюся ей старой.
Увидев фрау Марту, женщина ужасно смутилась, не знала, куда деть руки. Стала приглашать их войти, поспешила что-то убрать с табуретки.
— Зачем же вы сами-то, фрау Марта? — суетилась хозяйка убогого жилища, из всех углов которого сочилась нищета. — По грязи-то, по распутице? Я бы сына прислала. У меня почти все готово, я бы сама…
В углу комнаты трещала лучина, перед которой была установлена кудель. Рядом были разложены кучки необработанной овечьей шерсти. Ужасно пахло этой шерстью. Похоже, женщина до их прихода занималась переработкой пряжи.
— Не беспокойтесь, — остановила ее фрау Марта. — Мы вот с Августиной решили прогуляться.
— Это дочка ваша? — сделав умильное лицо, уточнила женщина.
— Нет, это моя воспитанница.
— Вот как? Бедная сиротка? — Женщина приблизила к Августине свое морщинистое лицо, и та невольно отпрянула.
Бедная сиротка! Как она посмела так о ней сказать?!
Возмущение, брезгливость, жалость, гнев — вся эта смесь забурлила в стоящей столбом девушке.
Фрау Марте как с гуся вода. Она сидела посреди полутемной комнаты с прогнившими полами вполне довольная, будто каждый день имела дело с чем-то подобным.
— Так вы говорите, заказ готов?
— Готов, готов, почти весь, готов! — засуетилась женщина. — Сейчас принесу. Большие носочки уже готовы, а деткам Лелечка на неделе занесет.
Августину жаром обдало. Но она все еще отказывалась до конца верить, ушам. Может, это всего лишь совпадение?
Женщина вынесла горку вонючих шерстяных носков. Фрау Марта невозмутимо осмотрела товар и осталась довольна. Так вот у кого каждый год она покупала носки из овечьей шерсти, которые Августина потом стирала и подолгу сушила во дворе, чтобы выветрить этот невыносимый запах!
В то время, когда скрипнула входная дверь, Ася еще на что-то надеялась. Она нарочно отвернулась, наблюдая, как фрау Марта отсчитывает деньги.
— Мама, почему дверь-то нараспашку? — раздалось из сеней.
Аси зажмурилась.
Когда она открыла глаза, прямо перед ней, подпирая головой потолок, стоял ее воздыхатель.
Как он был смущен! Конечно, он был потрясен не меньше Августины и тоже, как она, наверняка был готов провалиться сквозь пол своей халупы.
Фрау Марта еще о чем-то говорила с матерью Лельки, а Ася уже торопилась на воздух, во двор, за калитку. Она ждала хозяйку там и кипела, бурлила.
Так вот зачем фрау Марта потащила ее в эту Тмутаракань! Она все знала!
Она нарочно привела ее, чтобы наглядно показать, что собой представляет Лелька! Ткнуть носом в его нищету, чтобы она, Ася, знала, кто оказывает ей знаки внимания!
Как гадко, унизительно, противно! Как жестоко!
Ася шагала впереди хозяйки, нарочно не выбирая дороги, наступая ботинками в самую жижу, пачкая подол платья, зло размахивая корзинкой со злосчастными носками.
Фрау Марта, казалось, не замечала ее состояния. Когда вышли на мощеную улицу, она вздохнула, будто выныривая из своих невеселых мыслей, и грустно произнесла:
— Бедный молодой человек! Какая жизнь ждет его будущую жену? Больная мать, нищета, беспросветность!
Ася ничего не ответила, зло стуча каблуками по мостовой. Что за манера чуть что — сразу выдавать замуж? Неужели нельзя просто быть счастливой оттого, что тебя кто-то боготворит? Какая разница — бедный он или богатый? Она ведь не собирается за него замуж!
Словно подслушав ее мысли, фрау Марта сказала:
— К сожалению, в наше время девушка не может позволить себе общаться с молодым человеком просто так, без перспективы. Это наносит огромный урон репутации, хотим мы того или не хотим. В таком городке, как у нас, — особенно.
Ася не посмела перечить вслух. Более того, в ее внутреннем мире, находящемся последнее время в состоянии постоянного праздника, что-то нарушилось в результате этого визита. Она должна была подумать. И она думала. И чем больше она думала, тем сильнее в ее душе разрастался протест. Она не позволит делать из себя безвольную куклу! Она не Анхен! Она желает, чтобы у нее был обожатель, и никто не посмеет ей в этом помешать!
Но Лелька на другой день не появился в поле ее зрения. Не пришел он к пруду и день спустя, и всю неделю. А в субботу в земстве давали благотворительный спектакль. Ася не хотела идти, переживая свое горе, но подруги притащили ее почти силой. Маша держала в руках маленький букет незабудок — у матушки Александры имелся настоящий зимний сад. И букет этот был так мил, что Ася грустно на него смотрела и думала о том, как безрадостна жизнь. Наступает осень, а впереди длинная зима — без любви!
Гимназисток набилось в зал полным-полно. Подружки едва поместились втроем на двух стульях. Ася все любовалась букетом, и Маша отдала ей:
— Держи! Подаришь артистам.
Пришли и парни из городского училища, но Лельки среди них не было. Ася почувствовала, как комок подкатывает к горлу. Она была близка к слезам.
Соня толкнула ее в бок:
— Смотрите, девочки, дьякон-то, дьякон!
Ася с Маней оглянулись — молоденький дьякон, новый служащий собора, пробирался вдоль стенки в последний ряд. Оттого, что его заметили и оглядываются, он хмурился и напускал на себя важный вид. Переодевшись в светское платье, он скорее всего надеялся остаться неузнанным, но не тут-то было! Гимназистки оглядывались, хихикали. Вот разговоров-то будет!
На сцену вышел чиновник из земства, объявил пьесу.
Каково же было изумление Аси, когда в одном из исполнителей она узнала своего воздыхателя!