Улица старой Москвы. 1890-е
Окружная картинная галерея, Ханты-Мансийск
Кабак. 1891
Государственная Третьяковская галерея, Москва
В 1890 году Рябушкин пишет Снятие с креста (Голгофа) - конкурсную программу на большую золотую медаль. История этой картины, самой большой у Рябушкина, очень характерна и для тогдашнего настроения художника, и для иллюстрации царивших академических порядков. Порядок для всех конкурентов тогда был один. Задавалась общая тема библейского или исторического содержания, конкурсанты запирались на 24 часа в отдельные комнаты и обязаны были исполнить эскизы, которые затем утверждались Советом или нет. И затем уже в программах, писавшихся к этим экзаменам, почти не допускалось изменений.
Первоначальный эскиз Рябушкина соответствовал академическим требованиям, и художник приступил к работе. Сохранилось много подготовительных эскизов, набросков, рисунков. В эти дни многие видят Рябушкина, то посещающего Смоленское кладбище, где он наблюдает во время похорон выражение лиц родственников умерших, то изучающего трупы в «препаровочных». Андрей Петрович сделал более 50 эскизов к своей программе Снятие с креста и громадный картон углем - Плач о Христе, совершенно не думая о том, что пора уже начать и саму программу. Собственно к программе он приступил лишь за месяц до срока конкурса и написал ее сразу, как говорится, в один присест, необычайно свежо и сильно.
Возвращение с ярмарки. 1886
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Прогулка боярышни. 1893
Государственное музейное объединение «Художественная культура Русского Севера», Архангельск
Однако незадолго до срока подачи он соскабливает написанное и пишет все совершенно заново, далеко уходя в сторону от первоначального эскиза.
Когда его работу увидели товарищи-конкуренты, она вызвала общий восторг, так все это было сильно, выразительно и талантливо. Молва разнеслась по Академии художеств, к нему стали заглядывать профессора. Некоторые из них хвалили Рябушкина, а некоторые выходили молча, покачивая головой и как бы жалея его...
О необычайно даровитом молодом художнике Рябушкине и его программе прослышал И.Е. Репин. Он специально приехал в Академию и все свое внимание сосредоточил на картине Рябушкина. Это было событие в жизни Академии, так как Репин до этого вовсе не показывался в ее стенах. Но художник не ограничился одним своим посещением, а был еще несколько раз и, отзываясь о картине Рябушкина, заявил: «Удивительная вещь: чем дольше смотришь на нее, тем больше находишь интересного, и тем лучше она кажется!..».
Но, несмотря на похвалы, сыпавшиеся со всех сторон, Совет Академии решил дать строптивому конкуренту, отступившему от требований конкурса, только звание классного художника первой степени, лишив его большой золотой медали.
Но Рябушкин не проиграл. Президент Академии художеств, великий князь Владимир Александрович, назначил ему из собственных средств двухгодичную командировку.
В деревне. Девушка с ведрами. 1898
Национальный художественный музей Республики Беларусь, Минск
Слава о картине гремела уже далеко за пределами Академии. О ней услышал П.М. Третьяков и тотчас отправился в Петербург. На вопрос Третьякова, как автор намерен поступить с картиной, последовал ответ: «Разрезать на куски» (весьма потом характерный для Рябушкина способ уменьшать и переделывать свои большие картины). «Зачем? Продайте лучше мне за 500 рублей». Художник, у которого никогда еще в руках не было такой суммы, ни минуты не задумался и тут же ее отдал.
Проницательный Третьяков разглядел в этой картине то, что отличало Рябушкина от большинства учеников Академии художеств. Заданные сюжеты Рябушкин решал по-своему, отрываясь от привычных академических канонов. Хотя он внимательно изучал и осваивал композиционные приемы классического искусства, ему был абсолютно чужд тот ложный пафос, который, как правило, был присущ в ту пору академическим «историческим сочинениям». Какие бы сюжеты ему ни задавались, будь то Ноев ковчег или Сцена из римской жизни, Эсфирь перед Артаксерксом или Проповедь Иоанна Предтечи, в своих эскизах он лишал этот сюжет холодной величественности и пышности, он как бы низводил изображенное событие с недоступных высот на землю и превращал его в сцену из жизни обыкновенных смертных, претворяя в эскизах свои жизненные наблюдения.