Что? Что происходит?
Паника охватила людей, но большинство, как скот, продолжали стоять на месте. Стоявшая рядом со мной женщина упала. Кто-то кричал. Как удачно, что перед сценой стояли почти одни лишь штурмовики, облаченные в маски. А вы представляете, что творилось там, на самом деле?
—Молчать! Прекратить истерику!
— Убийцы!
— Там мирное население! Остановитесь!
— Это гражданский геноцид!
Началась давка. Я всё ещё смотрела на тебя, игнорируя толчки и удары в плечи. Я пыталась увидеть в твоих глазах опровержение всему происходящему.
Оглушительный гул со стороны леса заставил меня обернуться, и земля задрожала.
— ОГОНЬ!
Нет, я прошу тебя!
— НЕ НАДО!
Ударная волна отбросила на шаг назад, и глаза ослепило чудовищное сияние. Всё стало красным. Мой крик, вместе с сотней других голосов, потонул в рокоте разрывающего небо столпа алого пламени. Уши заложило. Форкс схватил меня и ещё кого-то за куртку и потащил из толпы.
Раздались выстрелы.
Прижимаюсь спиной к стене. Никак… не вздохнуть. С приступом паники приходится побороться, но после ноги сами ведут меня в единственно возможное сейчас место. В голове не укладывается, что тот мужчина, которого я знаю, и тот, кого я только что видела, могли быть одним и тем же. Знала ли я вообще когда-нибудь правду о человеке, известном как Армитаж Хакс?
Почему я всё ещё так сильно продолжаю в тебя верить? Почему даже этот кошмар не способен отнять у меня то, что я к тебе чувствую?
Дверь отъезжает в сторону. И мне кажется детским лепетом то, что я испытала пятнадцать минут назад.
Хакс стоял возле окна, нацелив дуло бластера в собственную голову, со взглядом, направленным в пустоту. Он никак не отреагировал на моё появление.
Как мне его не спровоцировать?
— Милый. Не надо, — я медленно шагаю вперёд, — Пожалуйста. Я прошу тебя, — не останавливаясь, готовясь в любой момент броситься к нему.
Палец на спусковом крючке дёргается.
— Нет!
Оружие, выбитое с удара, отлетает в сторону, звонко ударяясь об пол.
— Хорошо… — притягиваю к себе, поднимаясь на цыпочки, чтобы спрятать его голову на своём плече. Мой голос срывается, а его взгляд пронзает насквозь. Мы опускаемся, практически падаем на колени. Заключаю в объятия так, чтобы оставаться выше, силясь закрыть собой от всего этого дерьма, что с нами случилось. Будто не мы сами его совершили.
— Я с тобой… Я с тобой, слышишь? Мы справимся… Обязательно справимся.
Невесомо раскачиваюсь взад-вперёд, убаюкивая, как ребёнка. Хакс прижимает меня крепко, обхватив руками за поясницу. От его дыхания в ямке между ключицами становится влажно.
— Я с тобой. Я всегда буду рядом.
«Никому не позволю причинить тебе боль».
Он дрожит, едва заметно, но я чувствую. Ласково глажу по волосам, по плечам, очерчиваю пальцами линию челюсти, успокаивая.
— Я никуда не уйду.
Мне гореть за нас обоих. Все мои принципы… похерены. И моя совесть ещё очень долго будет заставлять меня испытывать к себе отвращение. Так что давай, разрушь мои иллюзии. Ведь я не знаю, что за сила может остановить мою любовь к тебе.
Световой день стал намного короче из-за наполовину выкачанной звезды. Не знаю, сколько мы так просидели, но когда я опомнилась, за окном уже опускались сумерки.
Я сказала: «Давайте напьёмся», и Хакс достал виски. Мне казалось, что я слышу, как потрескивает огонь голограммы камина. Кроме него внизу не было света.
Мне больше хотелось пива. Мы сидели возле письменного стола, друг напротив друга. Никогда не могла пить крепкий алкоголь в чистом виде и только слегка смачивала губы в стакане, наблюдая, как Хакс тяжело о чём-то размышляет, находясь сейчас где-то очень далеко. А мне не хотелось больше молчать.
— Расскажите…
— М? — он, наконец, отвлёкся.
— О детстве. Вашем. Если можно.
Мне показалось хорошей идеей завязать разговор на воспоминаниях. Опьянение подбиралось совсем ненавязчиво.
— До всего этого, до Порядка, я мало что помню… Мой отец не был женат на моей матери. Насколько мне известно, других детей у него не было, видимо, поэтому он решил меня у неё забрать. — Генерал сделал глубокий глоток из уже третьего (третьего же?) по счёту стакана и, вспоминая о чём-то, коротко усмехнулся. — А ведь она должна была меня ненавидеть.
— Кто?
— Маратель. Моя мачеха, если можно так выразиться. Отец привёл в дом ублюдка, а она, кажется, даже ни разу не повысила на меня голос. — Хакс раздражённо провёл рукой по волосам. — С тех пор, как он увёз меня с Арканиса, я больше не возвращался ни в этот дом, ни на эту планету. Больше и… ничего рассказать.
В возникшей снова тишине я опять услышала треск камина.
— …Люди покидают базу.
— …?
— Я предвидел, что так и будет, и заранее дал приказ никого не задерживать. После сегодняшнего… это было неизбежно. Но я пытался. — Он взглянул на меня так, будто не был уверен, что я поверю. — Пытался убедить Сноука на протяжении хаттова месяца, что такая атака будет ошибочной!
Сноук, должно быть, это и есть Верховный Лидер?
— Проклятье! — я вздрогнула. Армитаж резко поднялся со стаканом в руке и с размаху расколотил его об стену. — Весь флот был в пределах системы, незачем было атаковать планеты! Столько людей… — И, поникший, рухнул обратно, роняя голову на руки.
Блять, мы вернулись к тому, с чего начали.
На шум прибежала Милли и чётким курсом направилась обнюхивать осколки. Только этого мне хватало — порезанной кошки. Тяжело вздыхаю и скорее поднимаюсь, изображая грозное шипение.
— Брысь! Брысь пошла! — прогоняю животное и становлюсь на колени возле «места крушения», осторожно наполняя ладонь разбитым стеклом.
— Стой, порежешься, — Хакс опускается рядом, принимаясь помогать.
— Угу, конечно, так всё и брошу! Посуду он бьёт… алкашня, — бубню и улыбаюсь, замечая, что его лицо тоже светлеет. — Ай! Вот же.
— Сказал — положи!
На коже проступает тонкая красная полоска, и генерал, цокнув, принимается отряхивать меня от осколков, бережно перебирая мои ладони в своих. Я больше не смеюсь. Закончив, осматривает место пореза, и — Во всём виноват алкоголь? — неожиданно, медленно прижимает мою руку к губам.
— А… не надо, ну что вы…
— Ты никогда… — и так откровенно целует ладонь, что всё тело прошибает.
— Что?
— Не зовёшь меня по имени. То на «ты», то на «вы». — Ведет губами дальше, по запястью. — Я устал от этого, — медленно притягивая к себе.
— Чего вы хотите? Оу, хах!.. — не успеваю сдержать стон, когда язык проходится по ямке на внутренней стороне локтя. В глазах напротив — довольная ухмылка.
— Позови меня по имени, — он поднимается дальше, уже почти по самому плечу. — Или ты не хочешь… по какой-то причине?
— Это не так.
— Я рад… Но этого мало. — Обнимаю, оказываясь прижата спиной к шкафу; мы всё ещё на полу. — Скажи, и я продолжу, — Хакс шепчет в раскрытые губы, но не сокращает дистанцию. — Да, это шантаж.
Ты ждёшь? Ждёшь моего решения?
— Я люблю тебя. — Он распахивает глаза, а я опускаю руку вниз, к его брюкам.
Я больше не хочу сдерживаться.
Он охает, когда я начинаю растирать его через ткань.
— Армитаж… — подаюсь вперёд, окончательно себя отпуская, провожу языком между губами и прихватываю нижнюю, одновременно усиливая движения рукой. Поцелуй становится неистовым, и я уже забываюсь, но генерал всё же приостанавливает меня, поднимая на ноги.
— Идём наверх…
— Живо.
Я сама не понимаю, каким образом мне удаётся взобраться по лестнице, и когда мы минуем дверь спальни, я оттесняю его к кровати. Мягко толкаю в грудь, вынуждая сесть, а сама опускаюсь перед ним на колени. В голове оглушительно бухает пульс, перемешиваясь со словами признания. Пошло смотря снизу вверх, дрожащими руками всё же расправляюсь с проклятой пряжкой на ремне и расстёгиваю её вместе с молнией.
— Элен…
Вижу, что жадно он следит за моими действиями, но мне хочется растянуть предвкушение. Хакс ненавязчиво кладёт руку мне на затылок и зарывается в волосы, пока я, нарочито поглаживая, стягиваю с него бельё. Он нетерпеливо касается большим пальцем моих губ, и я с готовностью впускаю его внутрь.