— Друга, можно сказать. Здесь можно не опасаться за приватность. — Неожиданно Хакс усмехнулся и задумчиво потёр ладонью затылок.
— Ты чего?
— Да так, настраиваюсь.
— На что?
— Это всё ты виновата. Идём.
Спидер остановился, и мы направились к входу. Я с любопытством рассматривала ухоженные дорожки, статуи и видневшиеся вдалеке подстриженные деревья.
Хакс принял серьёзное выражение, нажимая на дверной звонок. Почему у меня такое чувство, что мы приехали к дьяволу?
Послышались шаги, и из-за двери моему взгляду предстала красивая темноволосая женщина в годах.
— Армитаж! Наконец-то, я так рада тебя видеть. Столько лет прошло!
— Здравствуйте, Маратель. И я рад видеть вас в добром здравии.
Матерь божья и все святые! Медленно перевожу взгляд на Хакса, и, видимо, моё лицо говорит за себя очень громко, потому что Маратель заливается звонким смехом и хлопает в ладоши. Это что, фильм «Знакомство с родителями»?!
— Какая красивая девочка, ты приехал с невестой?
Х: Что?
Я: Нет!
Х: Нет?
Я: ЧТО?!
Господи, да вы добить меня хотите?! У меня и так сейчас будет обморок!
— Не стойте, дети, проходите в дом! Как тебя зовут, милочка?
— А, прошу прощения: рада знакомству, миссис Хакс. Я — Элен.
— Зови меня Маратель.
От смены цвета лица с красного на белый я должна была уже покрыться пятнами. Холл дома оказался очень просторным, в выдержанном стиле. Наверх вела широкая лестница с колоннами.
— Мне распорядиться приготовить вам одну комнату?
— Н-нет, отдельные, если можно. — Хакс вопросительно поднял бровь, и я губами прошептала: «А что?».
— Хорошо! Значит, вы вместе работаете?
—Да, всё верно.
Миссис М. устроила нам экскурсию. Я заметила, что генерал выглядит слегка понуро. Когда женщина отходит от нас, тихо окликаю.
— Я запаниковала, прости. — Мягко перехватываю руку.
— Нет, я понимаю. Это вправду очень неловко. — Он понимающе улыбается, и мне становится легче.
— Конечно, я собираюсь спать с тобой, но мне показалось этичнее сразу это не озвучивать. Слишком неловко.
— Слишком. Пошли, а то заставит пересказывать.
Немногочисленные вещи были распакованы. Хакс ушёл с датападом на воздух; стало понятно, что он нисколько не преувеличивал, говоря, что собирается работать.
— Ты сказал, это отпуск.
— Отпуск.
Я поставила на столик сок и поднос с фруктами, приступая к реализации плана по поднятию здоровья одного трудоголика.
— Тогда пойдём погуляем, хотя бы по территории? Пока погода хорошая.
— Элен.
— Что?
— Мне уже прислали несколько отчётов, и нужно пересмотреть хотя бы часть из них как можно скорее. Только не обижайся, я ведь предупреждал.
— Хорошо. Я понимаю. Я сейчас уйду и оставлю тебя в покое, а пока — отложи.
Осторожно забираюсь к нему на колени.
— Как ты? Получше? — Мягко касаюсь живота, зная, что там всё ещё бинты. Хакс гладит меня по спине.
— Нормально. Скоро пройдёт.
Нежно касаюсь губ, стараясь вложить заботу.
— Ничего, если я съезжу в город? Надо же как-то тратить получку.
— Развлекайся. Дай мне несколько часов, и вечером я к тебе присоединюсь.
— Хорошо.
Дроид отвозит меня в центр, до ближайшего крупного молла. Привычная жизнь… мне едва знакома. Выбираю красивую одежду, дорогую тушь и запас уходовой косметики, а магазин нижнего белья затягивает на битых два часа. Все эти вещи — пусть они кажутся несущественными. Но они, чёрт побери, лечат.
До вечера ещё далеко, когда я отправляю дроида отвести покупки домой. Техника забавно удивляется, что я вежливо разговариваю. Жадно вдыхаю тёплый воздух, выходя на проспект. Лето.
— Кто это у нас здесь?
— Маратель! Здравствуйте ещё раз. Да вот, выбралась ненадолго.
— Составишь компанию?
— С удовольствием!
Мы неспешно идем по улице, и я чувствую себя как-то по-семейному. Мне сложно представить, что эта женщина состояла в браке с таким человеком, как Брендол Хакс.
— У тебя лёгкий северный акцент. Где ты родилась?
— На Наате, в центральных.
— Да, это видно. Сколько тебе лет?
— Зимой будет двадцать три. Хотя так попрыгаешь туда-сюда и уже забываешь, какой сейчас месяц. Никак не привыкну.
— Значит, недавно служишь?
—Нет и полгода.
— О, ещё всё впереди.
Вблизи показывается церковь, и меня посещает весьма несвойственная мысль. Маратель замечает мой взгляд.
— Хочешь зайти?
—Это на меня не похоже.
— В этом нет ничего зазорного, если тебе станет легче. Ну же, иди, а я пока посмотрю цветы, вон там.
Киваю, и женщина меня оставляет. Храм, что называется, «общий»: не важно, с кем ты будешь говорить, главное — смысл. Беру на входе тонкую вуаль, чтобы накинуть на голые плечи.
Внутри тихо и пахнет благовониями. Мне всегда нравился этот запах. Всё ещё чувствую себя неправильно, заходя в будку для исповеди. Я с самого начала знаю, о чем хочу поговорить.
— Здравствуй, дитя. Расскажи, что тебя тревожит?
— Отец, я давно не была…
— Это не страшно. Говори.
—Я люблю человека, убившего много людей. И это не даёт мне покоя.
— Военного?
— Да. — Думаю о том, сколько существ проживает на обычной развитой планете. — Я знаю, что это будет повторяться, до конца войны ещё далеко… Я не ищу способ простить его — я смирилась. Я пытаюсь простить себя. Я чувствую себя виноватой, по-своему, даже больше.
Силуэт за перегородкой качает головой.
— Убийство — самое страшное деяние во вселенной, но ты и так это знаешь. Не каждому дано обрести мудрого спутника, смягчающего руку. Твоему возлюбленному повезло.
— И что вы скажете?— я боюсь услышать ответ.
— Направляй его. Поддерживай свет, он убережёт от жестокости. Это единственное, что ты можешь сделать. Но ты не сможешь смыть кровь. Будь милосердной и помни, кто ты есть на самом деле. Можешь идти, дитя моё. Я отпускаю твой грех.
Когда я выхожу, выглядывает солнце. Маратель протягивает мне из связки красивый цветок, и я позволяю себе поверить, что мне действительно стало легче.
Мы решаем ещё погулять.
— Вы не будете против, если я что-нибудь приготовлю на ужин?
— Конечно, как тебе хочется. Думаю, мы можем дойти до базара и сами что-то купить. У тебя есть фирменный рецепт?
— Пожалуй, мясо с грибами всегда хорошо получалось. Вообще я люблю готовить, мне этого не хватает. Да, а ещё утром сделаю блинчики.
— Сама я редко готовлю, но думаю, могу тебя чему-нибудь научить, что скажешь?
— Это было бы здорово, — киваю, когда мой взгляд цепляется за вывеску, и невольно замедлюсь у витрины.
«Распродажа обручальных колец».
Больше не хочется улыбаться. Я вижу только одинокий силуэт.
— Что ты об этом думаешь? Я ведь не слепая.
— Он ничего мне не должен.
Внутри растекается опустошение. У меня нет ни капли сомнения в собственных словах.
— Твои родители женились по любви?
— Конечно.
— Тогда откуда такие мысли?
— Я не думаю… Простите. Это сложно объяснить.
Мне хочется сказать, что я не верю, что кто-то вообще мог бы захотеть со мной этого. Вся моя жизнь доказывала мне обратное.
Когда мы возвращаемся, понимаю, что Хакс не покидал того места, где мы расстались.
— Ты хотя бы делал перерыв?
— Хотел побыстрее со всем этим разобраться. Как погуляла?
— Отлично, встретила в городе Маратель, и мы везде ходили вместе.
— Ого, мне уже страшно.
— Ха-ха-ха. Де-ержи, — извлекаю из сумки пачку его любимых сигарет.
— О. Спасибо.
— Наверху четыре коробки.
— Ох, них… Это забота или коварный план? — Смеемся. Он откладывает планшет, и я устраиваюсь в объятиях.
— Запас карман не тянет. Ты хотя бы перекусил? Кому я фрукты приносила?
— Нет, ничего не хотелось. Но внимание учёл.
Театрально развожу руками, когда выясняется, что Армитаж и дальше собирается работать, и он обещает, что так будет только сегодня. Ничего не поделать — отправляюсь на кухню.