— Конечно, — добрая и такая знакомая улыбка осветила лицо женщины.
========== Упс и сбыча мечт ==========
Комментарий к Упс и сбыча мечт
не бечено
Сбыча мечт – это просторечно-шутливое выражение, в котором нарочито соединены две «несуществующие» формы.
Осмотрев культи, Фламель недоумевал, почему маги Британии не исправили этого и не дали детям новые ноги, это же так просто? Возможно, дети-инвалиды были попросту никому не нужны. Возможно, по другой причине, которая ему неведома, но сейчас прошло уже слишком много времени.
— Будет больно, — сказал Николас. — Прошло слишком много времени, ваша магия свыклась с тем, что конечностей нет, поэтому может быть очень больно.
— Тогда, может быть, поэкспериментируем на мне? — спросил мальчик. — Я выдержу.
— Нет уж, смотреть, как ты мучаешься? — возмутилась девочка. — Вместе, так вместе. Пусть больно, мы выдержим.
— Может быть очень больно, — произнес Фламель, глядя на детей, которые духом были сильнее многих взрослых. — Сделаем так, я вас погружу в сон на первый, самый болезненный этап, а потом вам надо будет потерпеть, пока ноги вырастут. На втором этапе боль будет умеренной и непостоянной, что позволит не сойти с ума.
— Мы выдержим, магистр, — сказали эти двое. — Ради ног мы выдержим все.
Погрузив детей в целительский сон, который больше напоминал кому, Николас Фламель закрепил на культях восстановительные артефакты, а потом, освободив тела от одежды, осторожно опустил каждое в регенерационный раствор, приготовленный на основе эликсира жизни. О том, что процесс начался, свидетельствовало красное свечение контуров артефактов восстановления. Теперь только ждать.
Прошло три дня и на бывших культях сформировались коленные суставы. Ноги будут немного короче, чем могли бы быть, но это будут полноценные ноги, о чем свидетельствовали медленно растущие ступни, формирующиеся суставы и кости. Фламель проверял этих малышей ежечасно и с каждым днем убеждался в том, что все получится. Вопрос, почему маги в том же Мунго не сделали то же самое сразу после травмы, оставался открытым для алхимика. Представить, что детей в больницу просто не доставили, он не мог, несмотря на весь свой жизненный опыт.
На четвертый день очнулись дети. Первое, что почувствовала Гермиона — зудящую боль в области ног, которые очень хотелось почесать. Почти рефлекторно потянувшись, девочка обнаружила свою наготу и тихо взвизгнула, разбудив Гарри, который сразу же обнял ее, закрывая собой от всего мира. Мальчик, казалось, своей наготы совсем не стеснялся.
— Первый этап закончился хорошо, — сказал вошедший Фламель. — Теперь вам предстоит неделя восстановления — много кушать, делать массаж и не тревожить растущие ноги. Ваша одежда тут.
Быстро одевшись и одев свою Гермиону, Гарри принялся массировать ее ноги, как ему показывал Николас. Алхимику нравился мальчик, воспринимающий все вокруг, как факт и заботившийся, казалось, только об одном — о комфорте и безопасности своей супруги. В детстве трудно встретить такую заботу детей друг о друге… Скорее это прерогатива гораздо более зрелого возраста.
— Чтобы вы не пропускали школу, я могу вам рассказать об алхимии и зельеварении, — предложил детям Фламель и сразу увидел такой знакомый огонек жажды знаний в глазах детей.
Этот огонь он видел каждый день в зеркале, этот огонь заставлял его искать новое и постоянно развиваться, ведь путь познания бесконечен. Глядя юным Гриффиндора в глаза, Николас понимал, что нашел родственные души, поэтому с удовольствием занимался с ними. И дети схватывали даже достаточно сложные преобразования буквально на лету. Возможно, именно это и заставило Фламеля предложить детям ученичество.
— Пока вы учитесь в Хогвартсе, мы будем встречаться на каникулах и общаться посредством пергамента, — сказал Николас. — А после пятого курса, буду ждать вас здесь, вот тогда мы сможем многого достичь.
— Ура! — закричали дети, поразившие старого алхимика силой духа и своими умениями.
За свои шесть сотен лет жизни Николас Фламель видел многое, в том числе и очень сильных духом людей. Но вот дети его восторгали всегда. Стремящиеся жить любой ценой, не оставлявшие надежду, идущие к своей цели. Именно дети и сохраняли желание Николаса жить, исследовать и находить новое.
Прошла неделя и ноги выросли. Они были нетренированными, Гарри и Гермиона еще не умели с ними обращаться, но теперь они могли сами, с помощью тренировок, массажа, достаточно непростой гимнастики, но сами. По расчетам Фламеля, за полгода дети вполне могли научиться ходить, если бы приложили усилия, а в то, что эти двое приложат все возможные усилия, Фламель верил.
***
Плачущий Невилл подошел к мадам Спраут протягивая ей листок пергамента официального вида.
— Что случилось, малыш? — забеспокоилась женщина, принимая пергамент.
— Они… Он… Они… — мальчик ничего не мог сказать, и тогда Помона обняла его и вчиталась в то, что было написано в пергаменте.
Мунго извещал, что в связи с остановкой платежей, вынужден прекратить поддерживать жизнь в родителях Невилла и приглашает их сына попрощаться. Помона отправила Патронуса к Поппи. В ней теплилась надежда на то, что мадам Помфри сможет поддержать жизнь в двух дорогих сердцу ее воспитанника людях. Поппи согласилась сопровождать их в Мунго, чтобы оценить такую возможность.
Скорбный целитель Даррен, который столько лет пытался вылечить чету Лонгботтом, встретил их у палаты, дарившей надежду единственному сыну безнадежных пациентов. Внезапно в палату вошел Гиппократ Сметвик и в глазах целителя Даррена на мгновение мелькнул страх, который заметил только Гиппократ, сразу же напрягшись. Ничего не говоря, он наложил большой диагностический круг заклинаний на пациентов, после чего медленно повернулся к целителю Даррену.
— Что это значит? — с угрозой в голосе спросил Главный Целитель, выдернутый с рабочего места медиведьмой Хогвартса, его старинной подругой.
— Что-то случилось? — поинтересовалась мадам Спраут, смотря на то, как целитель Сметвик наступает на съежившегося мистера Даррена.
— Случилось… Уведите ребенка, — приказал Гиппократ. — Поппи, вызывай аврорат. Инкарцеро.
— Что случилось, Гиппи? — спросила взволнованная мадам Помфри, когда рыдающего Невилла увели.
— Продиагностируй, — посоветовал целитель Сметвик, с ненавистью глядя на коллегу-целителя. — Ты, отрыжка выльхи, где настоящие пациенты?
— Погоди, — прошептала Поппи, накладывая диагностику. — Как так?
— Вот и меня интересует, как этот в’грыдбук лечил иллюзии, — выругавшись на тролльем наречии, высказался Главный Целитель.
В глубоком подземелье замка Хогвартс проснулись двое. Они лежали и смотрели друг на друга, вспоминая. Память просыпалась неохотно, будто была заблокирована, но со временем заклинание ослабло. Мужчина смотрел на женщину, медленно узнавая ее, она же узнала мужа сразу.
— Фрэнк? Что мы здесь делаем и где наша одежда?
— Надеюсь, это не ролевые игры, — пробормотал мужчина, выбираясь из каменного саркофага и помогая выбраться жене. — Что последнее ты помнишь?
— Дамблдор наставил на меня палочку… Подожди! Невилл! Что он сделал с сыном? — забеспокоилась женщина.
— Канди! — позвал мужчина и перед ними возник очень старый домовой эльф, который с плачем принялся обнимать ноги потерянных хозяев. — Принеси нам одежду и палочки. Где мы находимся?
— Вы в Хогвартсе, хозяин, — пролепетал эльф, доставляя указанное.
— Где наш сын? Где мама и кто сейчас в поместье?
— Ваш сын плачет в гостиной своего факультета. Леди Августа погибла, а в поместье предатель крови Элджерон, который думает, что является главой рода.
***
Гарри и Гермиона, разорвав связи директора с замком, не особенно поинтересовались, что это были за связи. Хогвартс питал достаточное количество артефактов, как в замке, так и вне его, через связь с директором. Погасли артефакты подчинения, иллюзорные, даже саркофаги, предназначенные для сохранения жизни безнадежно больных, пока готовится лекарство или ритуал. Альбус Дамблдор обнаружил многие разработки Основателей и приспособил их для каких-то своих непонятных целей.