Перед началом работ шли горячие споры, делались подсчеты выполнения планов, директора являлись с заявками на материалы.
Было шумно, оживленно.
Из кабинета, на двери которого висела табличка с золотыми буквами на темно-синем фоне: «Секретарь райкома», выходил, держа в руке черную кожаную папку, Орлянский. Шел он в зал заседаний сквозь строй расступившихся людей. В эти минуты смех смолкал, громкие речи переходили в тихое гудение. Орлянского в районе очень уважали. Между собой и за глаза называли его ласково Орликом. И сам Орлянский платил людям искренностью: он знал всех, с каждым тепло и просто здоровался, для каждого находилось дружеское слово.
У кого-нибудь из председателей колхоза секретарь справлялся:
— Когда сыном порадуешь? Когда на именинах гулять будем?
У другого:
— Почему триеры для очистки зерна до сих пор не отремонтированы?
Третьему:
— На днях я был в ваших краях. Жители хутора Дубки жалуются на волков. Донимать стали. Я поручил союзу охотников помочь. Свяжитесь с ними.
А у самого пожилого члена бюро — заведующего райздравотделом, очень степенного и уважаемого человека, — он неизменно спрашивал, скоро ли приедет его сын ветеринаром.
— Ох как кстати был бы его приезд! У нас такой большой план по животноводству.
Потом шумно рассаживались, и, как только Орлянский раскрывал свою заветную кожаную папку, все смолкали.
Заседания бюро тогда проходили иначе, не так, как теперь. Если на повестке стояли вопросы, требующие широкой огласки, Орлянский всегда приглашал актив. Он считал, что председатели колхозов и вообще весь районный актив должны постоянно быть в курсе дела. Ошибки одного должны служить уроком для других, а об успехах тоже следует знать всем. Каждое заседание проходило оживленно, по-деловому и оставляло след в жизни района.
Теперь все стало иным. Многие из актива находились на фронте или сопровождали в глубь страны государственное добро.
По указанию областного комитета партии райком ушел в подполье. На плечи Орлянского легла задача организовать оставшихся в районе коммунистов, создать партизанские отряды. Авторитет, завоеванный у населения, уважение, которым он пользовался повсюду, во многом теперь помогли ему. Слух о том, что Орлянский, «наш Орлик», никуда не уехал, а остался с народом и по-прежнему ведет свою работу тайными стежками, проникал в самые отдаленные уголки района, в самую гущу населения. Мало кто знал, где находился Орлянский, но каждый чувствовал, что он здесь, рядом.
Получив приказ остаться в районе, Орлянский с головой ушел в работу. В первые дни он не знал о судьбе своей жены. Только спустя некоторое время ему сообщили, что она находится в комендатуре в руках майора фон Штаммера.
Никому ни единым словом не пожаловался Орлянский на горе, обрушившееся на него. По-прежнему он ходил подтянутый, в свежем костюме, гладко выбритый. Он и не замечал, что на его висках появилась седина, пока об этом не сказал ему один из близких друзей. Орлянский погладил виски и проговорил, грустно улыбнувшись.
— Что поделаешь… — Здесь, в лесу, у него появилась привычка хмурить брови, и тогда над переносицей ложилась глубокая суровая складка.
Сегодня на заседании бюро подпольного райкома партии были обсуждены и утверждены планы предстоящих в ближайшее время боевых операций соединения. При обмене мнениями выяснилось, что среди населения плохо ведется политическая работа. Выступая по этому вопросу, особенно горячился тот самый почтенный заведующий райздравотделом, сын которого должен был вернуться ветеринаром в родные края.
— Этот участок работы у нас совсем в прорыве. В районе ползут слухи одни чудовищнее других. Будто бы фашисты уже в Москве. Наша армия разбита…
Его поддержал Орлянский:
— Да, товарищи! Так не годится! Нужно воевать не только оружием, но и словом.
Он предложил выступить одному из присутствующих.
— Может, товарищ Михеев расскажет коротко.
Поднялся невысокий коренастый человек.
— Как у вас идет агитационная работа?
— Да что у нас? Хвастаться пока нечем.
Вот точно такими же словами начинал он свои выступления еще в довоенные дни, когда ему приходилось докладывать о делах колхоза.
Но оказалось, что «хвастаться» было чем.
Ежедневно в партизанском отряде принимаются сводки Совинформбюро, записываются. Все события, кратко изложенные, порой на тетрадочных страничках, попадали непосредственно к населению.