— Так точно, товарищ Орлянский! — Панасюк улыбнулся. — Знаю новую «родину» фашистов!
— Вот и поведешь товарища сначала на «фатерлянд», а оттуда, когда он закончит там дела, — до стоянки.
— Есть, товарищ комиссар!
КОЗЛОВ
Кусты пробираются к железнодорожной насыпи по-пластунски. Они будто выползают из чащи леса и таятся на опушке, как на рубеже атаки.
Не задержи вовремя их, и кусты сомкнутся над рельсами.
Степан Иванович знал о борьбе, которую вели обходчики с кустами. И по всей линии всегда был образцовый порядок.
Это участок старика Еременко, кряжистого, с прокуренными запорожскими усами.
Участок заброшен. Нет обходчика, нет старика Еременко.
Степан Иванович знал о его гибели. Обходчик встретил группу немцев с дробовиком в руках.
Дорогой ценой заплатили гитлеровцы за «взятие» такого объекта, как сторожка.
Все знали старика Еременко как спокойного, уравновешенного человека. Грубое слово от него раз в год услышишь…
«Откуда же взялась эта бунтарская, бессмысленная вспышка? Обходчик, конечно, знал, чем кончится неравная схватка… — думал Козлов. — Минутный порыв ненависти? Да… Попробуй все это раскуси…»
Степан Иванович в который раз подумал о себе. Как все же мало он знал окружающих людей! Иные лесоводы, месяцами пропадающие где-то в глуши, выглядели в отличие от него весельчаками. А он жил на самом людном месте, на разъезде… С утра и до вечера стук колес, разговоры, смех, песни…
Песни пела Анечка. Особенно теплыми, тихими вечерами, когда где-то далеко-далеко смолкал стук колес последнего поезда.
Вначале Степан Иванович изображал занятого человека, для которого песни — пустая забава, потом… Потом он уже просил Аню что-нибудь спеть. Это уже было после разговора — очень простого, короткого.
— Вы не любите песни?
— Нет… Почему же… — растерялся от прямого, неожиданного вопроса начальник разъезда. — Люблю…
И попытался шуткой сгладить свою растерянность.
— Сам-то петь боюсь. Распугаю пассажиров. А слушать некогда…
Шутка получилась неуклюжей. Тем более, что Аня даже не улыбнулась, а серьезно ответила:
— Время можно найти.
«Конечно, можно найти!» — хотелось закричать Степану Ивановичу. Но кричать нельзя. Да и Аня далеко.
…Лежат партизаны на опушке леса. Ждут. Ждут, когда со стороны разъезда здесь, через заброшенный участок, пройдет поезд. Поезд небольшой, четыре вагона.
Охрана — всего несколько солдат.
«Наверное, в этих вагонах много знакомых… — думает Козлов. — Конечно, много».
Вчера точно было установлено время отправления поезда, количество вагонов, приблизительное число арестованных. Судя по тому, кого везли гитлеровцы — молодых, здоровых, — ясно, что арестованных собирают где-то на крупной станции, а оттуда отправят в Германию.
Козлов решил, сам руководить операцией. Только двенадцать человек были отобраны из всего отряда.
— Главное, внезапность… — несколько раз подчеркнул Степан Иванович, разрабатывая план операции!
— Вам бы самому не следовало ходить… — словно между прочим, сказал Шерали. — По законам мирного времени, вам положен бюллетень… Температура, хотя и небольшая, есть.
— О!.. То законы мирного времени, — улыбнулся Козлов. — Они остались пока в архивах.
Вместе с собой Козлов взял, как опытных воинов, Михайлова и Максудова. Они были отличными стрелками. А это главное в такой операции, когда придется «снимать» с поезда охрану.
…Лежат партизаны. Степан Иванович косится на часы. Еще время есть. Поторопились они, вышли раньше, чем следовало. Хотя так и надо. Расположился и ожидай! Ему хочется думать только об удачном итоге операции. Но сами по себе лезут совсем другие мысли, всплывают далекие картины юности.
— Вы, Козлов, какой-то такой… Не от мира сего…
Это говорит секретарь комсомольской организации курса. У нее тяжелая русая коса. То и дело Валечка (так ее звали все) перебрасывает косу за спину. Но стоит ей склониться над столом, как коса снова сползает на грудь.
— Таким букой жить нельзя, Козлов! Ни одна девушка вас не полюбит.
А он любил ее. Любил долго, с первого курса, скрывая эту любовь даже от самого себя.
Он представлял, как бы хохотала Валечка, узнав о его чувствах.
— Вам и поручение ответственное дать нельзя. С такой… энергией любое дело завалите, Козлов.
Часто с закрытыми глазами, притворившись, что спит, Козлов лежал в общежитии и мысленно отыскивал у Валечки отрицательные стороны. Удивительно! Их не было!