Коркия не расшифровывал это обобщенное лицо «человека, папенькиного сынка».
Со всеми Коркия находил общий язык. Всегда добивался выполнения задуманной мечты. Одно ему не удавалось: уговорить строгого интенданта устроить праздничный обед с «величайшим блюдом цыплята «табака».
— Это роскошь, Опанас Гаврилович! Сам буду консультировать. Величайшая роскошь…
— Вот, вот. Как раз нам сейчас до роскоши.
Коркия вынужден был довольствоваться мечтой о будущем. Что он и сделал, пригласив Поленьку сразу же после войны в лучший тбилисский ресторан на цыплят «табака».
Он так горячо уговаривал ее, словно в ресторан нужно было идти вечером или по крайней мере в выходной день. Поленька серьезно дала согласие.
…Напротив Коркия, не промолвив ни слова, сидит Ветров. В отряде он с месяц. Пришел из Сосновки, где заведовал пунктом «Заготзерно». Его знали как страстного рыболова. Иногда под вечер вместе с сыном, высоко подняв удочки, шествовали они по деревне. До околицы их провожали женщина и девочка.
— Ветровы пошли! — говорили в Сосновке.
Люди любовались дружной, веселой семьей. Считали нужным не только поздороваться, но и заговорить.
Нет этой семьи. Остался один Ветров, грузноватый, молчаливый. Вернее, он таким стал. В отряде Ветров встретил много знакомых. С некоторыми из них он когда-то спорил из-за «влажности зерна», ругался…
Как это все далеко!
Сейчас речь идет об аэродроме, расположенном на одном из полей района. С этого поля тоже снимали и везли на пункт зерно. Везли хлеб!
Не хлеб, боевые самолеты стоят на поле. Может быть, один из них оборвал жизнь дружной, веселой семьи, которой любовались люди…
…Сидят коммунисты. Их сейчас уже четырнадцать человек. А было всего двое — Степан Иванович и Шерали. А потом четверо — подошли Михайлов и Коркия… Сидят коммунисты, решают вопрос об уничтожении вражеского аэродрома.
— Я думаю, мы в силах внезапно напасть и уничтожить… — говорит комиссар «Маленького гарнизона?». — Прошу руководство операцией поручить мне…
— У вас будет работа… — на что-то намекает Козлов. — Позже будет.
— Ничего… — отвечает Шерали. — Будем трудиться в темпе.
Партийное собрание поручает Шерали Султанову руководство новой операцией.
Коммунисты расходятся. Остаются только члены бюро — Михайлов, Султанов, Козлов.
Вновь слово берет командир отряда. Он говорит коротко, просто. Говорит о том, какое задание райкома партии предстоит выполнить «Маленькому гарнизону» позже…
— Главную роль, как я уже сказал, придется сыграть нашему комиссару…
Шерали слегка наклонился вперед…
ДУМКА ТИМОФЕЯ
Обстоятельства своего первого боевого крещения Шерали более или менее отчетливо восстанавливал в памяти по отдельным деталям.
…Партизаны ворвались на небольшой аэродром противника неожиданно. Отдельные группы сразу же бросились к бензобакам. Первый взрыв и послужил началом разгрома только что созданной немцами базы.
Когда Шерали возвращался в лагерь, он, как и все, вновь мысленно переживал перипетии боя. Особенно запомнились ему огромные языки голубого пламени над бензобаками. Они взлетали один за другим, разбрасывая по сторонам тонны горящей жидкости. В небе грозовой тучей клубился плотный черный дым.
После могучих, оглушающих взрывов поднялась шальная пулеметная и автоматная стрельба, послышались дикие, полные животного страха крики гитлеровцев:
— Партизан!.. Партизан!..
Неожиданно на Шерали наскочил фашист с автоматом. Из ствола фыркнула стайка огоньков, с комиссара снесло фуражку… Но вот подоспевший Сотников молниеносным ударом приклада свалил фашиста.
Группа партизан орудовала около машин. Четыре бомбардировщика уже взорвались. Пламя подбиралось и другим самолетам.
В деревню бежали врассыпную немецкие солдаты — кто отстреливался, кто бросал винтовки и автоматы. Многие гитлеровцы падали, застывая в неестественных позах, корчились на земле, настигнутые партизанской пулей. В деревне, однако, фашисты уже приходили в себя после внезапного нападения партизан.
Ничего не видел комиссар — весь мир сосредоточился для него в эти минуты в оставшихся самолетах, силуэты которых отчетливо виднелись на фоне горящих бомбардировщиков.
«Быстрее… Быстрее…» — мысленно торопил себя Шерали.
И вот в воздух взлетели пылающие обломки еще одного «Юнкерса». Взрывы раздавались один за другим.
Но ухо уловило гул. Ровный, мощный гул моторов. Шерали оглянулся и увидел, что из деревни один за другим ползли танки. На их броне играли отсветы пожарища.