— Все равно… уничтожим!
И рухнул в снег.
Непродолжительным был этот напор гитлеровцев. Партизаны стали наседать с флангов. Вражеский огонь слабел с каждой минутой. Командир крикнул пулеметчику:
— Михайлов, круши их!
— Есть, товарищ командир! — ответил тот весело.
Но через минуту Сотников толкнул комиссара локтем и кивнул в сторону Михайлова.
— Убит!
Бешеная ярость охватила Шерали Он подполз к убитому, принял из его остывающих рук пулемет и плеснул во врага огненной струей.
Вдруг что-то обожгло комиссара. Страшная боль, словно судорогой, свела тело, но потом стала утихать, утихать…
Шерали потерял сознание…
СРЕДИ ВРАГОВ
Галя! Галя! Сколько испытаний выпало на твою долю! А ведь еще недавно вся твоя жизнь была озарена счастьем, словно ярким солнечным светом. Все любили тебя. Каждой весной для тебя зеленели листья в лесу, соловьи пели песни, распускались цветы на лугах…
Оглянись, вспомни!..
Детские годы, школа, товарищи твои, такие же веселые, как и ты сама; первые встречи, первые порывы какого-то необъяснимого, сладкого, щемящего чувства, уносившего твой сон.
Помнишь свой первый длинный путь в Москву, в институт? Провожая тебя, отец стоял на перроне счастливый, улыбающийся, с влажными глазами. Тимофей шутил. Но как-то грустно шутил. Тогда ты почувствовала первую настоящую боль. А поезд тронулся, стал набирать скорость, унося тебя все дальше и дальше от родных мест. Ты ехала в Москву. В Москву! Тебя ждала там счастливая жизнь, учеба.
Москва! Просторные улицы, широкие площади, бульвары, веселые, добрые люди.
Шумная студенческая жизнь, прогулки с товарищами по улицам до рассвета. Галя, где теперь все это?
Почему так темно вокруг? Или жизнь кончилась в двадцать два года?
Нет, не кончилась жизнь! Кто это сказал тебе, что жизнь кончилась? Не падай духом!
…Галя и Тимофей шли по лесной тропинке. Здесь они встретили войну. Кажется, это было давным-давно… Так были напряжены, переполнены событиями дни.
В лесу темно, никто не видит Тимофея и Галю. Солдаты и на десять шагов боятся забрести в лес; если уж идти, что бывает редко, не иначе как группой в несколько человек.
Тимофей случайно встретился с Галей. Она задумчиво бродила по лесу. Как сюда зашла, и сама не могла объяснить. Девушка обрадовалась встрече: с Тимофеем легче, лучше. В госпитале они и виду не подают, что знают друг друга, хотя встречаются несколько раз на дню. Галя «верой и правдой» служит фашистам, должна быть выше конюха-возницы, на которого мог крикнуть не только офицер, но и солдат.
Василенко в госпитале становился глухонемым. Он тоже «честно» трудился, с утра до поздней ночи занимаясь лошадьми, дровами да мертвецами.
Держался Тимофей бодро. Он заметил, что у Гали настроение подавленное от сознания своей беспомощности: она считала, что по-настоящему не может помочь товарищам. Целый день в госпитале, среди гитлеровцев. Даже сестре, которая рядом, невозможно помочь.
— Что же делать, что же делать? — шептала Галя сквозь слезы.
— Зачем так, Галя? — неумело успокаивал Тимофей. — Ты взрослая девушка и должна держать себя в руках…
— Да ведь конца войне не видать!.. — В ее голосе чувствовались отчаяние и горечь. — Ты гляди, сколько самолетов пролетает! И летят, и летят. Посмотри вон туда!
— Ну и что же, Галя. Много пролетает на восток: значит, больше их собьют наши! Ни один из них не вернется!
Галя неожиданно вспомнила короткий разговор, подслушанный ею совсем недавно в одной из палат госпиталя.
— Послушай, Тимоша, что я сегодня узнала! — прошептала она, оглядываясь по сторонам. — Наших ребят и девчат угоняют в Германию.
— Да, и я слышал об этом. Но я знаю также, что партизаны, перехватив эшелон с пленными, распустили всех по домам…
— Это хорошо, конечно. Но для чего их везут туда?
— Для чего? — переспросил Тимофей. — Заставят работать. Сколько фашистов полегло на нашей земле! Кто будет работать там, когда всех немцев подчистую забирают в армию?
— Да ведь это рабство! — воскликнула девушка и тише добавила: — О рабстве мы читали когда-то в книгах. А вот… сейчас…
Помолчали. Тимофей знал гораздо больше того, что сказал Гале. Фашисты, согнав из окружающих деревень подростков и девушек, уже сейчас собираются отправить их в Германию для работы на суконной фабрике майора Штаммера. Тимофей думал: сказать об этом Гале или промолчать?
Но Галя сама заговорила:
— А что же будет С Тамарой? Не знаю, что делать. Если и ее туда, в рабство?..