Комендант почтительно положил трубку, подумал малость и испугался: «Вышлю… а если сюда нагрянут «гости»?»
Фон Штаммер выругался, но делать было нечего. Пришлось направить в район «Пятидорожья» солдат. В Червонном Гае осталась горстка «выздоравливающих». Но, черт возьми, игра стоила свеч.
Настроение у коменданта резко изменилось. Он ходил довольный, веселый, потирая руки. Именно его солдаты подобрали нескольких раненых партизан. Именно среди этих раненых оказался Шерали Султанов.
В последние дни Василенко никак не удавалось выбраться из госпиталя: много работы прибавилось с проклятыми гитлеровскими мертвецами. Из района «Пятидорожья» их привезли навалом в грузовиках, как дрова. И все же Тимофей старался чаще вертеться во дворе госпиталя в надежде встретить Галю и узнать что-нибудь новое. Вот и сегодня он в который раз пробегает по двору, то подметает, то откатывает к сараю или обратно пустую бочку для воды. Предлагает солдатам вынести грязное госпитальное белье — это дает возможность зайти в коридор.
Здесь-то, в темном и длинном коридоре нижнего этажа, он и встретил Галю.
— Что с Шерали? — шепотом спросил Тимофей.
Послышались гулкие шаги, и вместо ответа Гале пришлось отрицательно качнуть головой: все без изменений.
Тимофей с узлом белья поспешил скрыться. И вовремя. В коридоре показался сам комендант майор фон Штаммер. Подойдя к Гале, он, улыбаясь, похлопал ее по плечу.
— О юный врач! Хорошо, хорошо! — затем, взяв Галю за локоть, сказал: — Вас-то и надо мне! Ну-ка, ведите меня к комиссару!
— К комиссару? О каком комиссаре говорит господин майор?
— О русском, конечно, о русском комиссаре! — сказал фон Штаммер, продолжая самодовольно улыбаться.
— Я не поняла вас, господин майор. Разве у нас в госпитале лежит комиссар?
— А как же! Партизанский комиссар! Мы его поймали!
Галя равнодушно пожала плечами: все может быть.
— Ах да, господин комендант. Вероятно, он в третьей палате, она охраняется.
— Вот, вот…
Фон Штаммер и Галя, дойдя до третьей палаты, остановились. У входа стоял часовой. Фон Штаммер оглядел часового и, вероятно, остался доволен. Вообще ему сегодня все нравилось.
Фон Штаммер, а за ним и Галя вошли в палату.
— Все еще без памяти? — спросил майор фельдшера — тучного немца, специально приставленного к комиссару.
— Так точно, господин майор.
— Сейчас узнаем, — неожиданно сказала Галя.
Сказала просто, словно чувствовала себя в палате хозяйкой. Раз пригласили — значит не могут обойтись без нее.
Девушка всеми силами старалась подавить волнение. Перед ней лежал родной, дорогой человек, очень близкий. Нужно только держать себя в руках.
Штаммер стоял прямо, словно аршин проглотил, и не отрываясь смотрел на молодого врача.
— Долго он будет валяться? Мне необходимо с ним поговорить. Нужно, чтобы он жил. Не очень долго, конечно… — майор засмеялся.
У фельдшера затряслись щеки: ему тоже понравилась шутка коменданта.
Галя наклонилась над комиссаром. Тот лежал на цементном полу, разбросав руки. На лбу прикрывал рану побуревший кусок бинта, в густых бровях запеклась кровь.
Галя повернулась к фон Штаммеру и, смело глядя ему в глаза, заявила:
— В такой обстановке вряд ли он очнется.
Комендант, взглянув на пленного, кивнул головой и, приказав перенести пленного в другое помещение и сообщить, когда тот придет в сознание, удалился.
Коменданту никто не мог испортить настроение. Откинувшись в кресле, он стал раздумывать, как лучше «преподнести» комиссара своему начальству. Одно решение не выходило из головы: нужно везде подчеркивать, что комиссар пойман им лично, майором фон Штаммером. Так следует и командованию сообщить в специальном донесении.
Теперь Штаммеру нужно было отличиться при выполнении задания, полученного из гитлеровской ставки. Нужно немедленно начать отправку советских граждан в Германию. Это задание отвечало отчасти и его личному желанию. Он понимал, почему от него так нетерпеливо требуют быстрейшего и неукоснительного выполнения этого приказа: Германия нуждалась в дешевой рабочей силе. Фронт отправлял эшелон за эшелоном. Ведь и фабрика самого фон Штаммера осталась без людей! Вот почему и старался майор, чтобы как можно быстрее выполнить приказ ставки. Он заставил старост и полицаев переписать всех мужчин и женщин городка и соседних сел от шестнадцати до тридцати лет, а также принял меры к тому, чтобы никто из зарегистрированных не покидал своего местожительства. За каждый случай побега головой отвечал староста.