«Кто же мог бомбить раньше меня», — подумал Шаронов. И штурман начал тщательно обозревать местность.
— Саша, давай обойдем на безопасном расстоянии этот аэродром с востока, я рассмотрю его.
— Ах, вот оно что! — вслух произнес Шаронов. — Никакой это не аэродром. Бутафория! Это полигон, я его хорошо знаю. Доверни, Саша, чуть вправо, курс 270°, аэродром теперь будет слева, пройдем подальше…
Ложный аэродром был удачно подстроен под действующий, и по нему мы все время бомбили, а фашисты действовали с основного в полной темноте. Ну, а дневная авиация? Дневная бомбила по истинному аэродрому несколько раз, но тогда когда там ничего не было, никаких самолетов, и вся бомбардировка шла впустую.
Штурман Шаронов определил истинный аэродром, прошел рядом с ним дальше на запад, развернулся и взял курс на цель.
— Боевой курс, Саша.
— Персональную ответственность несем, не забыл?
— Боевой курс! Все в порядке, не забыл.
Задание выполнено. Цель поражена. Авиация противника, базирующаяся на аэродроме Сеща, на сей раз была уничтожена.
Ровно через месяц, 18 августа, нам снова запланировали дальний полет, на сей раз на Данциг, на 130 километров дальше Кенигсберга. Этот полет ставил задачей тоже проверку наших возможностей, но уже с некоторым усовершенствованием. Конструкторы придумали простое, но очень важное приспособление, разрешающее проблему дальности полета, и его предстояло в этом полете испытать. В чем оно состояло?
На наружную подвеску, на которую мы крепили две 250-килограммовые бомбы, приспособили две легкие, каплеобразной формы, емкости с горючим разового использования и подключили их к общей системе питания. После набора безопасной высоты включаешь питание горючим из этих подвесных бачков и по выработке его (через строго установленное время) переключаешь на основные баки, а подвесные сбрасываешь.
Основная цель — военные объекты Данцига, запасная — Кенигсберг, то есть если не сработает приспособление, то до запасной цели горючего хватит без дополнительного. Но приспособление сработало.
Еще один полет 20 августа для полной убедительности был запланирован и выполнен на другую цель, от которой до Берлина всего 500 километров. Расчеты показали, что теперь на Берлин горючего хватит, хотя и в обрез, и командование приступило к подготовке этого важного, имевшего большое политическое значение, налета на столицу и другие города фашистской Германии.
О подготовке налета на Берлин нам объявили сразу же после этих двух дальних полетов с подвесными бачками. На подготовку дали два дня. Вылет намечался на 23 августа.
О том, что дальние полеты были проверкой на дальность и что основная задача — поражение фашистской столицы, мы, летные экипажи, естественно, могли только догадываться. Когда нам объявили, что намечается налет на Берлин и что это правительственное задание контролируется самим товарищем Сталиным, — можно представить с каким чувством, с какой особой ответственностью воспринял весь личный состав авиации дальнего действия эту весть. И началась тщательная подготовка к полету. Готовились все службы я подразделения.
Командование разрабатывало маршрут. Инженерная служба была занята расчетами расхода горючего, подбирала оптимальный режим полета, работы моторов. Технический состав готовил материальную часть. Летные экипажи занимались проверкой всего оборудования самолета, изучением карты. Синоптики по косвенным признакам установили прогноз погоды. Медики проверяли состояние здоровья летчиков, разрабатывали меню на дни, предшествующие полету, давали ряд советов и пожеланий по предупреждению переутомляемости, по самоконтролю на больших высотах с использованием кислорода. В общем, работы хватало всем. Велась большая партийно-политическая работа по обеспечению подготовки к полету, проводились партийные собрания и прием в партию. В своих заявлениях комсомольцы писали: «На поражение фашистской столицы хочу лететь коммунистом».
Но вот боевой настрой обретен. Все мы были готовы к выполнению боевого задания. Каждый по-своему провел ночь и день перед полетом. Одни умышленно долго не ложились спать, другие лежали, но не спали, третьи делали вид, что спят. А завтра…
Утром после завтрака нас всех собрали и сообщили: полет на Берлин временно откладывается еще на два дня. Нет, напряжение этим не снималось, наоборот, оно остается и действует болезненно-утомляюще.