После Ляука мне в танке воевать уже больше не пришлось, бригада наша, да и весь корпус к этому времени потеряли почти все свои танки и были выведены из состава 5-й ГТА и приданы к какой-то общевойсковой армии. Оставшийся личный состав временами участвовал в обороне в качестве обычных рядовых бойцов. Подошедшие общевойсковые части 48-й армии 2-го БФ закрепили успех 5-й ГТА, окончательно предотвратили прорыв противника из Восточной Пруссии на запад через Эльбинг. Вскоре наш 10-й ДТК был выведен из боев, и в апреле весь оставшийся личный состав был переброшен в район Кракова в состав 2-го Украинского фронта.
Высоко оценил действия 5-й ГТА, а, следовательно, и нашего 10-го ДТК в Восточной Пруссии маршал Рокоссовский. Об этом он так написал в указанной выше книге на стр. 316:
«Введенная в прорыв 5-я гвардейская танковая армия устремилась к морю, сметая на своем пути разрозненные, захваченные врасплох неприятельские части, не давая им возможности закрепиться. Опорные пункты с организованной обороной танкисты обходили — их добивали двигавшиеся следом части 48-й и 2-й Ударной армий. Уже 25 января танковая армия своими передовыми частями, а 26-го — главными силами вышла к заливу Фриш-Гаф в районе Толькемито (Толькмицко) и блокировала Эльбинг, отрезав этим пути отхода противнику из Восточной Пруссии на запад».
Заканчивая рассказ о боях в Восточной Пруссии, мне хотелось бы остановиться (не первый раз уже) вот на каком вопросе. Там, где прошел с боями в Восточной Пруссии наш 10-й Днепровский танковый корпус в составе 5-й ГТА, в августе 1914 года в районе Найденбурга и Танненберга потерпела поражение 2-я наша русская армия генерала Самсонова от 8-й немецкой армии генерала Гинденбурга.
Немцы раззвонили тогда о своей победе на весь мир. Гинденбург за эту победу получил звание генерала — фельдмаршала, стал командующим Восточного фронта, затем начальником генерального штаба армии Германии. В 1925 году был избран президентом Германии.
В январе 1945 года 5-я гвардейская танковая армия под командованием генерал-полковника В.Т. Вольского стремительным ударом от Млавы на Найденбург, Танненберг, Остероде, Морунген, Мюльхаузен, Толькемит отсекла Восточную Пруссию от остальной Германии, завершив тем самым окружение около 40 немецких дивизий. Это, примерно 5 — 6 немецких армий, среди них одну танковую армию.
Эта блестящая операция 5-й ГТА, закрепленная вслед другими войсками 2-го Белорусского фронта, практически не изучена официальными военными историками и осталась неизвестной или малоизвестной нашему народу.
В преддверии 60-й годовщины со дня нашей Победы над немецким фашизмом не лишним будет, думается, напомнить об этом.
СТРАННАЯ АТАКА
Не дают мне покоя услышанные как-то по радио слова Виктора Астафьева о том, что мы так и не научились воевать до самого конца войны. Эту же мысль он неоднократно повторяет и в повести «Веселый солдат». Если бы он сказал так о себе, о своем расчете, дивизионе, о пехотном взводе, то это было бы правильно и понятно. Слишком многосторонняя была война, чтобы кто-то из тех, кто непосредственно участвовал в боях, мог утверждать, что он научился по-настоящему воевать. Давно подсчитано: средний срок жизни командира взвода (взводного) в боях был всего одна — полторы недели. В течение этого времени он был либо убит, либо ранен — серьезного боевого опыта за такой срок лейтенант, выпускник военного училища, приобрести, конечно, не мог. Говорить же так обо всей армии, а именно это и имел в виду В. Астафьев, обвиняя в неумении воевать и маршала Жукова, и Сталина, — глупость.
Можно привести множество примеров того, как умело и самоотверженно воевали многие наши бойцы, командиры, отдельные полки, дивизии и корпуса с первых дней войны. А.И. Покрышкин, например, начавший сбивать самолеты врага со второго дня войны и за первые 10 дней войны сбивший 7 самолетов противника; Борис Сафонов, сбивший за первый месяц войны 11 самолетов; 75-я стрелковая дивизия, встретившая захватчиков южнее Бреста у Малориты и неделю не только не отступавшая ни шагу, но даже контратаковавшая целый немецкий армейский 53-й корпус, о чем упоминает даже Гудериан в своих мемуарах «Воспоминание солдата» на стр. 149 (перевод 1954 года). Наконец, блестящий пример высочайшего воинского мастерства — 2-й кавалерийский корпус П.А Белова, не отступивший ни разу с первых дней войны без приказа командования. В конце сентября 1941 года кавкорпус Белова нанес умелый удар по 2-й танковой группе Гудериана под Штеповкой (что в районе г. Ромны, восточнее Киева), и Гудериан об этом тоже пишет в упомянутых мемуарах на стр. 218. Корпус Белова вместе с дивизией Лизюкова освободил в тех боях 20 населенных пунктов и удерживал их в течение недели. Кавкорпус Белова сохранил полностью свою боеспособность до Москвы, снова отличился у Каширы, остановив там передовые части танковой армии Гудериана, устремившиеся на охват Москвы с юга. Вдуматься только: советские кавалеристы, конечно, во взаимодействии с другими частями, остановили знаменитую танковую армию Гудериана! За свои блестящие успехи в 1941 году 2-й кавкорпус в конце ноября 41-го года стал 1-м Гвардейским кав- корпусом. Затем в период контрнаступления наших войск под Москвой Гвардейский корпус Белова погнал танковую армию Гудериана на запад, прорвался в тыл немцам южнее Юхнова и полгода вел активные боевые действия в районе Вязьма — Дорогобуж — Ельня, приковывая к себе войска почти всей немецкой группы войск «Центр», о чем многократно упоминает в своем «Военном дневнике» Ф. Гальдер. Возникает, конечно, естественный вопрос: почему же тогда мы доотступались до Москвы? О причинах катастрофического поражения Красной армии у западных границ — разговор отдельный.
Но прежде, мне кажется, очень уместен к нашему разговору такой вот рассказ фронтовика из очерка Н. Филина «О гибели, о славе, о любви», опубликованного в № 5 журнала «Молодая гвардия» за 1996 г. «Однажды, это было в Восточной Пруссии, продвижение механизированной бригады приостановили немецкие пулеметчики. Они залегли на втором этаже одинокой железнодорожной будки... Второй мотострелковый батальон, спешившись с машин, продвинулся вперед и залег примерно в трехстах метрах от будки, возвышавшейся над железнодорожной насыпью. Но тут раздался зычный голос комбата Ермака:- Чего испугались, орелики? Встать и вперед! Батальон пошел в атаку навстречу пулеметному огню... Неожиданно, как из-под земли, перед комбатом появился комбриг Разин: Отставить атаку! Хлыстом стеганул комбата по лицу: Я тебя, сукин сын, под трибунал отдам... Разведка же доложила: ни слева, ни справа немцев нет, а ты полез на рожон...
Артиллерийский расчет сержанта Смаги, обойдя железнодорожную будку, расстрелял её сзади. После этого наш третий батальон, не потеряв ни одного человека, пересек... насыпь. А второй батальон недосчитался многих солдат... Подполковник Разин не выполнил свою угрозу: капитан Ермак продолжал воевать. Людей не жалел, но и себя не берег. Он «работал» под Чапаева... И добился своего ценой своей жизни: посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза».
Теперь мой рассказ. После того, как отрезанные в Восточной Пруссии немецкие войска предприняли яростную попытку вырваться из окружения и под угрозой захвата оказались штабы танковых частей, вышедших к Балтийскому морю и даже штаб 5-й Гвардейской танковой армии, в которую входил наш 10-й Днепровский танковый корпус, штабы стали усиленно охраняться. Где-то в последних числах января 45-го года наш танк срочно был выведен из боя и направлен на охрану штаба 10 ДТК, куда из других подразделений прибыли еще два танка, дивизион «Катюш» и еще что-то. Через несколько дней нас сменили, и мы получили приказ срочно возвращаться в боевые порядки бригады, которая вела напряженные бои, удерживая рвущиеся из окружения войска и медленно сжимая их в восточном направлении. По пути в бригаду у нашего танка отказала задняя скорость, из-за этого мы несколько раз оказывались в нелепом положении: то механик-водитель замешкался и захватил в угол между гусеницей и корпусом толстенное дерево на обочине дороги, то при развороте на узкой улице какого-то немецкого городишка пушкой уперлись в карниз одноэтажного дома и ждали, пока проходящая самоходка не сдернула нас назад. В результате таких приключений мы не укладывались в отведенный нам срок на возвращение. Когда ранним утром еще в темноте прибыли мы в свою бригаду, то все танки уже находились на исходной позиции для атаки за бугром, метрах в 700-х перед населенным пунктом с хорошо запомнившимся названием — Дойчендорф. Командир танка лейтенант Сергей из Москвы (фамилию, к сожалению, не помню, мы пробыли в одном с ним экипаже всего лишь две недели) принял решение не докладывать командиру взвода о том, что у нас совершенно не работает задняя скорость. Никто из экипажа не возражал против этого. Так без задней скорости мы и пошли в атаку.