Через три дня мы его похоронили у дороги, при въезде в расположение нашей бригады, на опушке леса. Это была здесь уже вторая могила. Раньше там похоронили одного из старослужащих, умершего от сердечного приступа. Почему двоих наших воинов похоронили на чужой земле не на городском кладбище Фалькенбурга, который находился от нас километрах в десяти — пятнадцати, а в чистом поле у дороги, я не знаю.
Сборы в дорогу были недолги, все боевые принадлежности — в танке, дополнительные провиант и собственный неприкосновенный запас спирта тоже там. Свое личное имущество умещается в маленьком вещмешке. Трофейные часы с немецкого танка — в кармане, трофейный пистолет, наученный горьким опытом, я давно променял на перочинный нож. Решили все же прихватить с собой немецкую трофейную винтовку и немного к ней патронов. На новом месте намучились её прятать. Внутри танка никак ее не спрячешь, в ящик со снарядами она по длине не умещается, больше сунуть некуда. Так и держали под брезентом, то на одной гусенице, то на другой, потом подвесили снаружи танка под днищем. Командиры наши уже по опыту знали, где может быть припрятано что-нибудь незаконное, и вскоре винтовка у нас была обнаружена и отобрана. На этом и закончилась наша охотничья эпопея 1945 — 1946 года.
Незадолго до нашего переезда из Фалькенбурга на старинной центральной площади этого города были поставлены на высокие постаменты рядом три танка Т-34, и было торжественное открытие этого впечатляющего монумента. Много где еще были расставлены наши памятники — тридцатьчетверки. Но никогда и нигде я не встречал, чтобы рядом стояли три танка. Наверное, это было сделано потому, что не хватало транспорта для предстоящей перевозки всех танков, и старые решено было оставить в этом старинном немецком городе с целью напоминания тем, кто там будет жить, чем кончаются походы на Россию.
Перед самым отъездом наглушили и засолили в дорогу ведро рыбы. В Бунцлау обосновались на окраине города, недалеко от старой Саксонской дороги в большом каменном здании. Недалеко на пустыре поставили и танки, в один ряд вся бригада. Почистили их, помыли после переезда, и они опять замерли на месте неподвижными. Лишь один раз, в день всепольского референдума и накануне этого дня всю ночь в танках находились экипажи. Ожидались провокации подполья, но все обошлось без происшествий.
В городе Бунцлау (ныне — польский Болеславец) запомнились три исторические достопримечательности. Первая — это обелиск на месте, где похоронено сердце Кутузова, умершего в этом городе в 1813 году. На одной из четырех сторон обелиска начертано его завещание:
«Прах мои пусть отвезут на родину, а сердце мое похоронят здесь, на Саксонской дороге, чтобы знали мои солдаты, сыны России, что сердцем я остаюсь с ними». Вторая достопримечательность Бунцлау — музеи Кутузова в доме, где он умер. На этом доме сохранилась чугунная мемориальная доска, на которой надпись на немецком языке гласит о том, что в этом доме 16.4.1813 года умер Фельдмаршал Кутузов, победитель Наполеона. Считается, что этот мемориальный музей создан «на вечные времена» по повелению прусского короля в знак преклонения перед русским полководцем. На втором этаже двухэтажного дома сохранена комната, в которой умер Кутузов и обстановка в день его смерти.
Третьей достопримечательностью, оставшейся в моей памяти, был небольшой чугунный обелиск на окраине Бунцлау на обочине Саксонской дороги, на котором немецкими буквами были отлиты такие слова:
«Первому русскому гусару — женщине Наталочке». Тогда никто не мог ничего сказать об этом имени. Для всех, кто читал эту надпись на обелиске, имя Наталочка было неизвестно. Для меня оно неизвестно и сейчас, хотя я в беседах со многими людьми, пытался что-нибудь выяснить об этом имени.
Наверное, в Бунцлау имелось немало и других достопримечательностей, но мысли тогда были заняты другим. Надо, наконец, было подумать и о своем дальнейшем жизненном пути. До этого подобные мысли как-то отодвигались. Хотя о дальнейшей учебе думал, приобрел учебники математики, физики, восстанавливал понемногу забытое. Приглушенная было охотой в лесах под Фалькенбургом мечта об авиации, здесь снова стала пробуждаться. Точнее сказать, первый импульс к этому пробуждению я почувствовал еще там под Фалькенбургом, когда к нам в танковую бригаду прилетел из Москву на встречу со своими избирателями наш кандидат в депутаты Верховного совета СССР Главный маршал авиации А.Е. Голованов. Скорее всего прилетел он к авиаторам, но не пренебрег заглянуть и в наш дальний лесной гарнизон, к танкистам. Это тронуло и прибавило моего уважения и лично к нему, и к авиаторам вообще. В те же предвыборные дни в газете я познакомился и с биографией нашего кандидата в депутаты. С интересом узнал, что в авиацию он пришел в довольно пожилом уже возрасте. И вот тут, в Бунцлау эта встреча с известный авиатором вспомнилась и придала уверенности в том, что совсем еще не поздно попасть в строй авиации. Если не летать самому, то полностью посвятить себя самолету и его полету в безграничных просторах воздушного океана.
Тогда же мне попался на глаза номер «Огонька» с цветной фотографией на обложке Игоря Чкалова, сына легендарного летчика, слушателя Военно-воздушной инженерной академии имени профессора Н.Е. Жуковского, голосующего на выборах в Верховный совет СССР. И идеально сидевшая на нем красивая авиационная форма, и знаменитая академия — все это пробудило во мне давнюю мечту об авиации. Об этой фотографии на обложке «Огонька» через несколько лет я вспомню еще не раз.
В этот же день я подал по команде рапорт с просьбой при первой же возможности направить меня в авиатехническое училище. Рапорт пошел по инстанции, но все уговаривали поступать в танковое училище. Объяснял, доказывал, что с авиацией связал себя еще до танковой школы. Долг перед Родиной выполнил непосредственным участием в боях. В конце концов, со мной соглашались.
А повседневная служба становилась, между тем, все однообразнее и скучней. Командование пытается как-то разнообразить нашу жизнь. То на заброшенном стадионе устраивается спортивный праздник в честь дня моря, почитаемого у поляков, то в наше подразделение приглашается какая-то польская самодеятельность, то что-то еще, не очень интересное и не запомнившееся. Более-менее нашли себя только те, кто считали себя футболистами. Они образовали команды и гоняли целыми днями мяч на стадионе, который расположен недалеко. Оттуда и мы притащили в наш дворик брусья и кувыркаемся на них,- тут и был весь наш спорт.
Приятной неожиданностью был приезд в Бунцлау ансамбля песни и пляски Советской Армии А.В. Александрова. На открытой большой площадке состоялся концерт для личного состава всего танкового корпуса, кто не был в тот момент задействован по службе. Дирижировал сам руководитель ансамбля А.В. Александров. Я сидел на траве совсем рядом и с интересом наблюдал, как он дирижирует, напевая сам исполняемые песни. Запомнилась очень красивая мелодия кантаты, посвященной маршалу Рокоссовскому. В ней были такие слова:
«Рокоссовского славное имя
Не забудет народ никогда...»
К сожалению, наш народ, поддавшись дешевой перестроечной пропаганде, многое забыл, в том числе и выдающиеся ратные дела Константина Константиновича Рокоссовского, «маршала двух народов», как он был назван в одной из книг, посвященных его жизни и военной службе в Советской армии и на посту Министра обороны Польской народной республики. На этом посту он находился в годы 1949 — 1956 по просьбе правительства ПНР.
Роль К.К.Рокоссовского в обороне Москвы в октябрьские дни 1941 года была, по моим представлениям, одной из самых главных, если не самая главная. Он первым в кризисные дни начала октября того трагического года, когда наш Западный фронт в очередной раз потерпел катастрофу под Вязьмой, начал организовывать новую оборону из разрозненных частей, прорывавшихся из окружения, на открытых дорогах на Москву и прикрыл её с запада в самые опасные для судьбы Москвы дни. Этот предельно опасный для Москвы момент я подробно описал в своей книге. Демонстративно полузабыт сейчас и сам Александр Васильевич Александров, выдающийся советский композитор, автор мелодии вдохновенного гимна Великой Отечественной — «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой...», автор мелодии величественного гимна Советского Союза и нынешней России.