Музыканты настраивали свои инструменты, и звуки разносились далеко-далеко в вечернем воздухе. Они долетали до утеса, до кромки воды, где темноволосый мужчина с проседью в волосах переговаривался с морской русалкой.
— Когда прибудет посольство? — спрашивал он её.
— Мне говорили, что через три дня, примерно. Если водяной опять не возмутится. Ивайло совсем одряхлел. Ему тяжело долго находиться далеко от болота, — отвечала Гуннел, чуть презрительно скривив губы. Она принимала то, что люди мимолетны, но короткая жизнь болотных по сравнению с морскими её просто-напросто смешила. — Тебе не надоели эти ежегодные посольства?
— Нам нужен мир, — пожал плечами король Ристании. — Лучший способ его достичь — постоянно помнить о своих разногласиях.
Гуннел кивнула.
— Что там с контрактом? — полюбопытствовала она.
— Проверяют, — хмыкнул Реджинальд. — Что они ещё могут делать?
— Несколько недель уже проверяют. Что там можно столько проверять?
— Торговые соглашения должны пройти через Совет. А его пока пугает наша политика в целом. Такой необычный контракт будет ими одобрен, но нужно дать им время.
— Они так до зимы засидятся, — фыркнула Гуннел.
— Ваше величество! — вдруг раздался крик сзади. Реджинальд и Гуннел одновременно посмотрели в ту сторону. К ним спешил крепкий молодой человек с чуть отшлифованным шрамом на щеке.
— Советник Лэрс, — кивнул ему Редж, когда тот оказался достаточно близко, чтобы услышать.
— Её величество настаивает, чтобы вы вернулись в замок, — несчастно простонал советник, держась рукой за левый бок.
Гуннел тихо рассмеялась.
— Глупая смертная, — прокомментировала она. — Так ничего и не поняла.
— Скажите её величеству, что у меня ещё есть дела, которые требуют моего безотлагательного внимания, — холодно проговорил Реджинальд. — И Лэрс, в следующий раз можете не исполнять её поручений.
Лэрс благодарно поклонился, развернулся и пошёл обратно — уже гораздо медленнее.
— Бедный парень, — вздохнул Реджинальд, оборачиваясь Гуннел.
— Бедный ты! — воскликнула она. — Женился на этой королевской стерве. И даже не смей говорить мне о чести и достоинстве. Это не оскорбление — это правда.
— Нам нужны были союзники, — устало вздохнул Реджинальд, потирая виски руками.
— Теперь они у тебя есть, и ты мог бы устроить маленький несчастный случай, — предложила Гуннел, лукаво подмигнув. — К примеру, вывести её на прогулку…
И снова прервали.
— Мама, мама, это тот самый утес? — воскликнул детский голос.
— Да, сынок, — ответила молодая светловолосая женщина, державшая сына за руку. Мальчик порывался подбежать и посмотреть, но ему не давали. — Это тот самый утес.
Гуннел покачала головой.
— Эти ещё ладно, — сказала она. — Да ведь насмешники приходят. Стоят, смеются. Шутники. Стояли бы поближе к воде, я б их…
— Их шутки вернутся им же, — пожал плечами Реджинальд. Но было видно, что и ему неприятно это слышать. — Такие люди всегда найдутся. Если не давать им внимания, которого они пытаются добиться, то они просто-напросто перестанут.
Они замолчали. Ветер доносил со стороны замка чье-то высокое пение — пел не человек. Голос разносился высоко, взлетая под небеса и рассыпаясь там на мелкие осколки. Только Гуннел понимала слова песни и узнавала этот голос. Но переводить то, что пела морская нимфа, она не собиралась.
— Мне пора, — поднялся с колен Реджинальд.
— Ты к ней? — спросила Гуннел.
— Да, — коротко кивнул король.
— Тогда секунду, — попросила Гуннел и нырнула в глубину.
Реджинальду пришлось подождать пару минут. Он задумчиво глядел на спокойную красоту моря и на утес, незыблемым, вечным напоминанием вздымавшийся над рекой. На утесе, для тех, кто умел смотреть внимательно, а не для праздных обывателей, около самой кромки воды, на древнем языке морского народа было высечено: «Орудие платит цену».
Гуннел наконец вынырнула и протянула Реджинаду большой венок. Он был сплетен из водорослей и распустившихся морских цветов, которые чуть светились в наступающем вечере.
Реджинальд кивнул Гуннел и твердой, уверенной поступью пошел вдоль пляжа, вдоль кромки воды. Прочь. Гуннел пару минут глядела ему вслед, затем плеснула хвостом и унеслась к себе, в глубины моря. Здесь тоже был праздник — только у Стражей. Лишь они молча собирались около скульптуры, вырезанной в скале и смотрели в полном молчании на все ещё сияющий кристалл.
Реджинальд же спокойно шел по песку, поднимаясь все выше и выше. Началась мягкая трава. Когда-то он снимал сапоги, чтобы пройтись по ней. Сейчас уже не позволяло здоровье.