— Я позвал тебя не для этого, — махнул рукой Реджинальд, видимо, удовлетворенный моим обещанием. — Ты помнишь Шайсэаса?
Я вздрогнула и неосознанно отступила на шаг. Потом мотнула головой, вспоминая застывшие статуи, серого человека, не похожего на могущественнейшего мага. И, наконец, черную свечу, которая опалила своим пламенем весь дворец.
— Да, — кивнула я. — Разумеется. Мог бы не спрашивать.
— Мне нужно спросить, что произошло между вами.
Выражение моего лица изменилось.
— Что-то случилось?!
— Сначала ответь на вопрос, — ушел от ответа Реджинальд.
Я попыталась настроиться на его чувства, но, как и всегда, они были мне недоступны.
— Я… Там, внизу, тоже были статуи. Шайсэас умирал. Он каменел, становился одним из каменных изваяний. Он просил… Помочь ему. Я отказалась, — я тщательно подбирала слова. — Он рассмеялся и сказал, что я ему понравилась. А потом он меня отпустил.
— Это все?
Врать под испытующим взглядом Реджинальда было отнюдь не просто. Но я вспомнила, как смотрела в лицо Лиху, вспомнила, как мне довелось испытать на себе гнев Ивайло, и уже без малейшей тени сомнения ответила:
— Да. Это все.
— Хорошо, — через полминуты кивнул Редж. — У меня дурные новости.
— Что в этом хорошего?
— Абсолютно ничего. Мне доложили об армии големов, которая надвигается с Севера, уничтожая на своем пути как человеческие поселения, так и леса с болотами.
— Големов? Редж, ты можешь объясняться нормально? Без всяких заумных фразочек, которые я не понимаю? — попросила я.
— Ника, дорогая, иди-ка ты в библиотеку, — раздраженно посоветовал Реджинальд. — Лучше чем по дворцу шататься в таком виде и доводить моих советников до сердечного приступа, иди в библиотеку и читай — читать-то ты ты хоть умеешь.
— Обязательно так и сделаю, — мило улыбнулась я. — А теперь будь добр, объясни все-таки, что это за отвратительные такие големы.
— Это живые и дышащие существа, отлитые из статуй, — последовал ответ.
Я пошатнулась и схватилась за спинку стоящего рядом стула.
— Это он… — прошептала я.
— Больше некому, — правильно понял меня Редж. — Теперь есть два варианта. Какой-то маг-недоучка, думающий, что может подчинить себе Шайсэаса, освободил его.
— А второй? — с замиранием сердца спросила я, хотя уже знала ответ.
— Ты что-то сделала, — подтвердил Реджинальд. — Никого кроме нас там не было за пару десятков лет. Если никто не пошёл туда после нас — то мы единственные… скажем, посетители этого места.
Я прикрыла глаза, успокаивая отчаянно бьющееся сердце. Я не могла сказать ему про свечу. Я просто не могла ему об этом сказать.
— Он мог незаметно тебя выпить, — предположил Редж.
— Вряд ли, — пробормотала я. — С другой стороны, я черпаю жизнь из природы, я могла восполнить свои запасы, не заметив этого… Редж, это же ужасно!
— Дорогая, ты не понимаешь всего размаха катастрофы, — покачал головой Редж. — Это не просто ужасно. Это конец. Шайсэаса в прошлый раз помогли заточить несколько сильнейших магов, ценой своих жизней. Их долго искали по всей стране, потом обучали специально для этого. У нас нет таких магов. У нас нет времени. У нас нет шанса.
— Может, их остановят болотные? — с надеждой простонала я.
— Как? Чем? — жестко усмехнулся Реджинальд. — Поставят ему подножку, бросив под ноги корень? Шарсэас упадет и сломает себе шею?
— Нет, — выдохнула я. — Они могут попробовать… выпить его.
Ставни вдруг распахнулись от сильнейшего порыва ветра, и в комнату влетел дождь и град. Листы бумаги, стопкой сложенные у Реджинальда на столе, взметнулись в воздух.
Его величество раздраженно взмахнул рукой — ставни послушно захлопнулись, но происшествие напугало меня сильнее, чем я подала виду. Как будто кто-то слушал. Как будто сам ветер, сама буря прислушивалась к нашим словам, и сейчас дала нам предостережение — все, кто посмеют восстать против Шайсэаса, будут рассеяны, как листы бумаги, которые сейчас по одному оседают на пол.
Я знала — меня не тронут. Но сейчас речь шла не только о моей жизни.
— Все, любой, даже самый маленький дух на болоте умеет пить души, — пояснила я. — Просто… Просто не все пользуются этим умением.
— И ты тоже? — глаза Реджа сверкнули.
— Да, — вздохнула я. — Я тоже знаю, как это делать, но никогда ещё не пыталась.
Редж помолчал. Он отвернулся и подошёл к окну, где сейчас бушевала, неистовствовала гроза — гроза осенью. Неестественно. Противно природе. Дурное предзнаменование.
Перед глазами встали марширующие статуи со свирепыми лицами, а впереди всех катился полуокаменевший человек на колеснице, которую тянули каменные ящерицы.