Я оставил розовое поле
Ради этой горсточки стихов.
Полный терний путь Поэта древний.
Я далёк от ступ и закромов.
Я оставил Маму и деревню
Ради этих нескольких томов.
49
Мимо свадеб, всех красавиц мимо,
Залетая к Богу на порог,
Я оставил всех своих любимых
Ради этих неотвязных строк.
Тише, сердце, ради Бога, тише!
Приютившись на краю звезды,
Я оставил всех своих детишек
Ради всей словесной лебеды.
Каюсь, маюсь, речкой разливаюсь.
Слёз горючих в русло не собрать.
Я и нынче так же спотыкаюсь.
Но стихи мешают умирать.
Каждому стиху – своя страница.
Вот о чём мечтал и совершил.
Каждому из нас – своя синица,
Ведь журавль высок и легкокрыл.
С. ЕСЕНИН, октябрь, 1995.
ГУЛЯЙ-ГОЛОВА
Каждой косточкой чуял живое,
Каждой веткою шевелил.
Поле – горе моё ножевое,
Над бессонием отчих могил!
Я ходил по вселенским просторам:
Всюду люди и много беды.
И сплетались в живые узоры
Посох Неба и прах лебеды.
На задворках у дедовой хаты
Плакал камень, и ныла трава,
Что у внука Серёги куда-то
Покатилась Гуляй-голова.
С. ЕСЕНИН, октябрь. 1995
ГРОЗА
Гроза распахнула свои телеса,
Открыла глаза, осветив образа.
Гроза ты, гроза! Я и против и за.
А кто посерёдке – сдают тормоза.
Гроза! Ты семёркой убила туза.
Из глаз потихоньку ушла бирюза.
С. ЕСЕНИН, октябрь, 1995.
САМ
Сколота месяца синяя боль.
Скачет Душа – где село, где дувал.
Сам я назначил себе эту роль,
Сам же безусым себя отпевал.
Ветер по весям лизал купыри.
Время дробило зеркальность реки.
Сам отпевал я себя до зари,
Сам проповедовал краткость строки.
50
Утра хлебнувши на посошок,
Пушкину ветки рябины ронял,
В краткости жизни его превзошёл,
В громкости славы его догонял.
С. ЕСЕНИН, октябрь 1995.
РОДНЯ
Близок был я к колыбели
Самого Христа,
Потому во мне и пели
Свет и красота.
Золотой насыпал пыли
на макушку Спас
Из того, что приносили
нам волхвы в тот час.
В дар я принял тот же ладан,
Божью благодать,
Чтобы вам стихи, как надо,
с Неба передать!
С. ЕСЕНИН, октябрь 1995.
ЦЕРКОВНЫЕ СЛОВА
Мне церковные слова – как трава.
Я под этой муравой – с головой.
А к обедне коль меня позовут,
Пусть вначале мураву оборвут.
Мне рязанские слова – купыри,
В них живу я от зари до зари.
Я пастись с коровьим стадом привык,
Набираю молоко на язык.
Ой, Ты, Господи, спаси, гой-еси!
Отдаю бадью хозяйке – Руси!
С. ЕСЕНИН, октябрь 1995.
ВСТРЕЧАЙТЕ!
Я ушёл под печальные звоны
Опустевшей рязанской земли,
Под её материнские стоны,
Под седые её ковыли.
Встань, родная, с колен, не смущайся,
Распрями свою стать и красу
И ко мне поскорей возвращайся.
Сам тебе каравай поднесу:
Необъятный, горячий, пахучий
Несусветных стихов каравай.
Я спускаюсь с серебряной тучи,
Твой Есенин, родной и могучий,
Поскорее мне дверь открывай!
С. ЕСЕНИН, октябрь. 1995
51
ВЕСТНИК
Я взял очи от синего Неба,
Я взял губы от алой зарницы.
На макушке колосьями хлеба
Предрассветная рожь колосится.
У тумана я взял свои песни,
Расплескал их в предутреннем звоне.
Я пришёл к вам как ласковый вестник
С колокольцем в жемчужной короне.
С. ЕСЕНИН, октябрь 1995
НЕ ПЛАЧЬ, РУСЬ
Ну, не надо, родная, не надо
У звенящих потайственных струн
Приносить мне и смирну и ладан,
Жив и ныне твой сын – говорун!
Он ветвями Вселенского сада
Защищён от недоброго взгляда.
И стихов золотая отрада
Бубенцами поёт на ветру!
С. ЕСЕНИН, октябрь. 1995.
ТЕБЕ, ЧЕЛОВЕК!
Я ударю и в бубен и в гусли,
Пропою лебединой струной.
Ни единую трель не пропустит
Голубая мелодия грусти,
Не разлучная всюду со мной.
Сколько лет я пою для Вселенной.
Я заряжен Россией навек.
Стих мой лёгкий, печальный, нетленный
Предназначен тебе, Человек!
С. ЕСЕНИН, октябрь 1995.
ЕСЕНИН ЖИВ, ЕСЕНИН ЕСТЬ!
поэма
СВИРЕЛЬ:
Скажи, Сергей, откуда эта боль,
такая боль в твоём открытом взоре,
Почти ребёнка, юноши, собой
пригожего, но и тогда в раздоре
С огромным Миром, погубившем вскоре
то юное и нежное созданье?
СЕРЁЖА ЕСЕНИН:
Да, эта боль всегда во мне жила,
С младенчества, мне кажется, с рожденья.