Родной, нам не избыть печали
От той потери роковой!
Но, слава Богу, ты живой,
Чего враги не замечали.
СЕРЁЖА ЕСЕНИН:
Заметить это – острый нож
Тому, кто втянут в паутину
Неверья. Там гарцует ложь.
А мы теперь на именины
С тобой спешим и совершим
Свой путь сквозь пагубу и рожь.
СВИРЕЛЬ:
Какие именины
имеешь, милый, ты в виду?
СЕРЁЖА ЕСЕНИН:
Кому сегодня на роду
написаны сии картины?
Христос, конечно. Пасха нынче.
И время выпало с утра
нам этот радостный обычай
означить слитностью пера!
ХРИСТОС ВОСКРЕС.
20, 04, 1990. 2 часа ночи.
Следующая страница встречи (тетр. №19, стр. 65, ).
СВИРЕЛЬ:
Ты ждёшь, мой друг, чтоб Русь заговорила
И вызвала тебя на небосклон.
Скажи, скажи, в груди – какая сила!
Прими, мой друг, от Родины поклон.
Прими, Есенин, и не осуждай бессрочно
Свою доверчивую ласковую Русь.
Что я слегка ленива, это точно.
Об остальном судить я не берусь.
Откликнись, о, Серёжа, голубь века,
К нам залетевший из иных времён,
Стремясь поднять до Неба человека,
Серёженька! Беда со всех сторон!
65
Ты слышишь? Твой ответ в тумане тает.
Ты знаешь наши беды наизусть.
И нам тебя так нынче не хватает.
Откликнись, осчастливь родную Русь!
Твой слог, твой ритм, твой взгляд, чего же больше, –
Прошу любить и жаловать, – бальзам
На сердце, то, которое не ропщет,
А ждёт… За встречу всё отдам! –
Опять же ризу, – весь наряд весенний,
Нанизанный на веточки хрусталь
И звон колоколов. И где тут лени
Найти приюту? Дорогого жаль…
Ах, жаль ты, жаль моя, родной Есенин,
Что ж ты молчишь? А грусти полон дом.
О, мой приют, о, мой овал весенний,
Мой юный, вызываемый с трудом!
СЕРЁЖА ЕСЕНИН:
Отвечу, Русь, необоримый странник,
Твой друг, твой посох завсегда с тобой.
Цветут ромашки в неизвестной рани,
И веселеет голубой прибой.
И море разливанное объятий
Хлопочет жарко о своей Руси.
Не слушай ни упрёков, ни проклятий,
Живи им вчуже и неси,
Неси огонь неугасимой нови.
Всё суета – удобства и тщета.
Моя сестра, я брат тебе по крови.
И с нами вместе – Дух и высота.
Прими, мой друг, прими привет весенний.
И, осенённый сонмом новых дел,
Пришёл и разогнал тоску Есенин.
И вместе с Русью вновь помолодел.
Да, молодость дана нам не напрасно.
И возвращенье к ней, – да будет так! –
Всегда желанно, бурно и прекрасно.
Мы рубль не разменяем на пятак.
Восходит день заливистый и звонкий,
Прибавил краю солнечный паёк.
И в полдень, наподобие цыплёнка,
Скорлупку льда проклюнул ручеёк.
Апрельских формул золотые нити
Упали златоустовцам на стол.
И каждый строит дом своих открытий,
Весенних чувств и мыслей частокол.
О, день, о час, о миг, о бесконечность,
66
Круговорот бесчисленых времён!
Молю, добавь талон на человечность
Стране и времени, в которых мы живём! Апрель, 1991,
ОСЕННИЙ ДИАЛОГ
13 октября, 1991.
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН:
Россия, Русь моя, скажи, не ты ли снова
Вот в этом зеркале как прежде расцвела?
Ты? В ожидании Пришествия Второго?
Моя берёзка из рязанского села!
СВИРЕЛЬ-РУСЬ:
Есенин, мой Серёжа синеглазый!
Ужели отыскался блудный сын?
С тех пор тебя не видела ни разу,
Как в «Англетере» вздрогнули часы,
Узрев твои последние минуты…
Златую голову на плаху положив,
Ты разорвал невидимые путы,
не долюбив и не дожив!
СЕРЁЖА ЕСЕНИН:
Любовь моя, Россия, сколько можно
Бродить вдали, не видеть, не гореть?
Да, согласись, что это очень сложно,
но невозможно умереть.
Мной этот познан путь. Он ветками берёзы
овеян в дорогом краю.
И согласись, что нас не только слёзы
соединяют. Голову свою
Я не ронял в церквах пред аналоем
и не клонил пред сильными в миру.
И от тебя, любимая, не скрою, что не умру!
Поэт живёт в стихах. Он Музе звонкогласной
давно известно, – отдаёт свой пыл.
А я России, бедной, но прекрасной
свой стих унылый посвятил.
СВИРЕЛЬ-РУСЬ:
О, нет, родной мой, вечный и живой,
Мой русый мальчик с локоном пастушьим,
Твой стих меня спасёт от равнодушья.
Он не унылый, а родной и свой!
СЕРЁЖА ЕСЕНИН:
И я хочу сказать без промедленья,
Что жив Поэт не только в словесах.
Он жив в действительности, дышит – без сомненья.
И стих его – как воин на часах.
СВИРЕЛЬ-РУСЬ:
Но сколько раз нам уверять убогих,
Что жив Поэт и в жизни, и в строке?
И голова свежа не менее, чем ноги.