планетой Душ приблизились к семье Свирели. Серёжа стал частым гостем в семье моих
родителей.
Наверное, секрет - в родственности Душ. У творчества секретов не сочтёшь! Здесь, в
литературном салоне на Планете Душ, постоянно звучали стихи Свирели и Серёжины строки. Они
журчали, сливались в едином потоке.
СВИРЕЛЬ:
Я перелистываю вновь страницы
Своей космической с Поэтами любви,
Где строчки, словно ласковые птицы,
Умели разжигать огонь в крови.
И вижу, как на розовом рассвете, –
Сочтёт ли Бог те встречи за грехи?! –
В соитье Душ рождались наши дети –
Поэмы и небесные стихи.
Как мне Серёжа говорил, бывало:
Я жить хочу. Мне трудно без тебя!
И я себя на время забывала
И волны нежности даря ему, любя,
80
Строчила в клетчатую школьную тетрадку
Стих за стихом. И строчки ви-за-ви,
Обнявшись, ворковали сладко-сладко
И растекались струйками любви.
Грехи ли это или не грехи, –
Пускай сочтёт Господь те откровенья.
Но ласковые вечные мгновенья
Запечатлели лёгкие стихи.
СЕРЁЖА ЕСЕНИН:
Люблю волос твоих и жар и трепет.
Они для нас – антенны и волна,
Которая роднит твой тихий лепет
С моею чарочкой вина.
Ребёнок мой, ворчливо-золотистый,
Как называешь ты меня сама! –
И в тихий день и ночью мглистой
От тех волос могу сойти с ума.
Они как волны, словно копны сена,
Душистого в берёзовом краю.
О, Таня, ты, конечно, не Елена
Прекрасная, но я тебя люблю!
Так возникла поэма «Тайна», где тоскующий по земной любви Есенин не знает, уезжать ли
ему в дальние страны от Свирели: он ведь облечён обязанностями – то ли Учителя, то ли мужа.
Одно ясно: он попал в капкан чувства, с которым трудно справиться.
ТАЙНА
поэма
СЕРЁЖА ЕСЕНИН:
Я не уеду никуда, родная.
Мне грустно что-то, хоть и льётся стих.
Стихи лежат, как гроздья, догорая.
И льётся ласковый есенинский мотив…
Я плачу почему-то. Кто нас знает,
Зачем те слёзы? К матушке-зиме?
Она, наверно, тропки заметая,
Грядёт и ластится снежинками ко мне.
А мне не к сердцу эта ласка, Таня,
Поймёшь ли? Ты вдали, и я далёк.
Я знаю, сердце не предаст и не обманет.
Но зыблется лишь чувства огонёк.
Какая странная любовь, ей-богу!
Как верить, как доверить, чтобы жить?
И как пройти столь долгую дорогу?
И как любить, встречаться и дружить?
Я молод, Таня. Я горяч и ветрен,
Как в дни былые. Что поделать мне?
Но дуют вновь космические ветры,
И снова эта молодость в огне,
81
В огне желаний. Я прошёл бы дали,
В охапку взял сиреневую грусть
Измял как цвет, как старое преданье,
Которое я помню наизусть.
СВИРЕЛЬ:
Поэт мой нежный, первенец полётов
На эту Землю, где бытует тьма!
Пусть скажет кто-то, пусть измерит кто-то
Тот кладезь сердца, света и ума!
Что мне сказать? И как тебя утешить?
Что обещать, и чем тебя дарить?
В моём дому живёт недобрый леший.
И мне с тобой непросто говорить…
Душа немеет, плачет в одночасье
От одиночества и за твою судьбу.
Любовь-любовь – опять одно несчастье.
Любовь сама похожа на борьбу.
Что скажешь мне на это, синеглазый!
СЕРЁЖА ЕСЕНИН:
Скажу о том, что помню и люблю,
Как в первый раз. И с первого же раза
Твоих стихов я сутемень ловлю.
Не знаю я, к чему рассвет сегодня
Зовёт меня. Иль плачет кто навзрыд?
Хочу дышать и шире и свободней,
Но о другом мне осень говорит.
СВИРЕЛЬ:
Родной мой, мальчик, как тебя утешить?
Я думаю, декабрьская грусть
Грядёт. Но нос не будем вешать,
Хоть помним всё, мой милый, наизусть.
Неужто так судьба определила,
Что если ты космическим лучом
Мне шлёшь свой стих, то нет уж больше милых,
Кто рядом и целует горячо?
Неужто сердце это отвергает,
И в лапы рока ты опять попал?
Скажи, мне это сердце разрывает,
Ребёнок мой, мой лотос, мой опал,
Мой редкий звук из ангельского сада.
Стон флейты под рукою нежных дев!
Твой стих для сердца – вещая награда.
И вот ты плачешь, голову воздев!
Как мне освободить тебя от муки,
От одиночества, от воли мудреца?
Отдать тебе, что могут только руки
И растворить страданье до конца?
82
В отчаянье и встречи и объятья,
Которых не умею передать.
Нам говорят: «У нас все люди братья!»
А нам осталось помнить и рыдать…
Рыдать о всём: о выгоревшем лете,
О том, что тяжелеет голова,
О том, что не разбудит на рассвете
Мамуля, хоть она теперь жива.