И в Небе вижу звёздочку одну,
Мою родную неизменную подругу.
Она мне светит, несмотря на день,
И мечет стрелы звонкого астрала.
Она звучит со стороны Урала.
Встань, Таня, и пальто надень,
85
Пройдёмся вместе в поднебесье песней.
Звезды твоей родную благодать
Сумеешь ты России передать.
И заживём смелей и интересней.
Свободы полной Дух живёт в груди.
Ничем и никому я не обязан.
Но я теперь Душой к тебе привязан.
И ты свободно по Земле иди.
Не ждут нас ни измены, ни проклятья,
Ни страстных воплей выпитая соль.
И коль скажу – приди в мои объятья,
тогда иди, изволь.
А нет желания – вбирай той розы память,
Дыши, люби, грусти и не забудь:
Мой крест на свет Души не будет падать
И не стеснит растерзанную грудь!
СВИРЕЛЬ:
Спасибо, мой Поэт, мой сумрак нежный,
Левкой души, золотозвон полей,
Серёженька! Как тонко и небрежно
Поёт Свирель! В бокал вина налей,
Вина стихов. Нам пить и не напиться.
Звучит в ушах серебряная трель,
Вызванивая утро над столицей.
И в сердце снова празднует Апрель.
Осень 1990 г.
ОДИССЕЯ
или встреча в пути
поэма
С. ЕСЕНИН:
О, отзовись через мильон волнений,
через молчанье многих дней и лет,
Гори, гори, планета вдохновений,
поставив к аналою мой портрет!
Ответь, Свирель. Я встречи ждал. Не скрою.
Я был все эти месяцы один.
Был одинок завоевавший Трою
твой Одиссей, твой господин…
Ты не согласна?
СВИРЕЛЬ:
О, увы, согласна…
Но ты расстаться можешь так легко,
что повстречаться было бы опасно…
Ведь ты, родной, так далеко!
Но грусть и время побуждают к встрече.
И стих торопит строчку – отзовись!
Да, отзовись, мой друг, дышать уж нечем.
Хлопочет о любви родная высь!
ЕСЕНИН:
86
Хлопочет высь? Ты высью называешь
поэму нашу? Наше лоно Муз,
Где ты со мной, родная, пребываешь,
стихом означив вечный наш союз?
СВИРЕЛЬ:
Я высью называю ту планету,
которая сгорает надо мной
Любовью, нежностью и золотой монетой
висит, сверкая под Луной.
Есенинская высь. Её волос сиянье,
его неудержимая тоска,
Которую извечно россияне
хранят, как молодость и пулю у виска.
ЕСЕНИН:
Да, нас смиренье сколько ни зови,
не дозовётся… На, мой друг, лови!
Тебе я яблочко строки своей упругой
бросаю. Ты поймать её успей!
СВИРЕЛЬ:
Свирель – твоя послушная подруга,
о, мой рязанский чудо-соловей!
ЕСЕНИН:
Промчи меня по весям, сбрось повязку
со взора синего, открой мне тот простор
России нашенской, напоминавшей сказку
и песню грустную, и плач наш с неких пор.
СВИРЕЛЬ:
Да, друг мой, плачет Русь слезами земледельца,
которому землицы не дают,
Слезами нищего, урода и младенца,
утратившего ласковый приют –
Свой дом раздольный, тёплый, хлебосольный,
свой стол- простой и сытный, свой надел,
Свой пост и свой погост. И праздник свой престольный,
и русский лес, который поредел.
Рыдает Русь. И где найти утеху?
Уж пусть бы в строчки вылилась печаль.
Не быть на человечестве прорехой, –
как Гоголь молвил, всматриваясь в даль, –
Одна забота гложет нынче сердце.
Одна тревога бьёт в колокола.
Звонарь России – ей в подмогу Ельцин,
раздевший ту Россию догола!
ЕСЕНИН:
Кого винить? Вчера носили лозунг;
«Едины на года и на века!»
А нынче вместо роз готовы всыпать розги,
кому? Все ищут подлеца и дурака.
Вчерашний день. Ему, наверно, всыпать
за то, что был доверчив и жесток.
Вчерашний день, лентяй и недосыпа,
кивающий на Запад и Восток,
Не знавший ни того и ни другого,
не понимавший в жизни ничего.
Прими привет от друга дорогого,
Есенина, и береги его!
87
Добился, выплеснул те строчки на бумагу
и, разбудив тебя, отправлюсь отдыхать!
СВИРЕЛЬ:
Спасибо, друг, терпенье и отвагу
твои – тому бы, кто пахать
надумал здесь, чтоб новые побеги
любви и молодости в поле возрастить!
ЕСЕНИН:
Да, тем, кто трудится, уж не до сна и неги.
Хотел бы я им мудрость возвратить,
Какой от века славилась Россия:
Служить не почестям, как повелел Мессия,
А чести истинной, на уровне венца,
отметившего Бога и Отца
и Духа Вещего. Обрящете Святыню,
Влагая в сердце перст и кровью выводя
слова заветные: В ЦВЕТУЩИЙ САД ПУСТЫНЮ ПРЕОБРАЗИМ, НЕ
ОТХОДЯ
ОТ ЗАПОВЕДЕЙ МУДРОСТИ ХРИСТОВОЙ!
В них – древность ИСТИНЫ И МУДРОСТИ не новой,
известной каждому. Не надо забывать.
Вставай, родная. Я же на кровать