Лишь в мыслях сомну, как платок теребя.
СВИРЕЛЬ:
Серёженька, ты мне так нужен, как друг,
Как вешнее Солнце, как ветер, как луг.
Грустим и смеёмся сегодня с тобой
И песней взовьёмся. И нашу любовь
Боимся покинуть, обидеть, забыть.
Как сердце отринуть? Ведь мы – не рабы!
СЕРЁЖА ЕСЕНИН:
Боимся, милый друг, боимся,
Себя боимся превозмочь.
И лучше снова озаримся
И загоримся в эту ночь
Скажи мне, друг, какого мненья
Об этом ты? А что по мне
Давно такого откровенья
Мы не видали при Луне.
СВИРЕЛЬ:
Я таинство твоей в простор ушедшей ночи
Ловлю дыханьем, сердце затаив.
И что та ночь ещё двоим пророчит,
И что она разделит на двоих?
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН:
Она разделит кров и нежность губ.
Она прорвёт молчание Вселенной.
Скажи, родная: «Как ты люб!»
И сердце будет откровенным.
СВИРЕЛЬ:
Ты люб, Серёженька, нет ныне в поднебесье
Другого сердца, что зовёт меня
К высотам радости и песни
и к восхожденью бытия,
Что означает труд совместный
и плод раденья и любви!
И жить легко и интересно.
Меня любимой назови…
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН:
Я назову стократ. Ты не успеешь даже
сказать в ответ обугленное «нет».
Мне тот ответ как камень ляжет
на сердце и на мой портрет.
СВИРЕЛЬ:
Ты мой ребёнок, светлый и игривый,
140
Простой и нежный, милый и живой.
Прости, хочу назвать я львиной гривой,
что золотою называли головой!
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН:
Не львиная давно. В ней нет уж злата.
На смену злата серебро пришло.
Так я тебе заместо брата,
или как сын, а чувство отошло?
СВИРЕЛЬ:
Нет, мой родной. Я просто лишь не смею
тебе об этом нынче говорить.
Ведь если вместе быть, то я напомнить смею –
Поэму нужно нам друг другу подарить!
СЕРЁЖА ЕСЕНИН:
Скажу опять тебе о том, что я Поэт, но и мужчина.
Поэтому великая кручина
меня ведёт в твой отдалённый дом.
СВИРЕЛЬ:
Серёженька, но расскажи о том,
что значит для тебя возможное сближенье.
Оно как на Земле даёт преображенье
и телу и Душе? Иль это лишь одно воображенье?
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН:
Да, я хочу тебе сказать,
что всё свершается по воле Провиденья.
И нам от этого, родная, не уйти.
Бессчётность встреч – на нашенском пути.
СВИРЕЛЬ:
Ты радуешь меня, источник чуда,
Которого не видел белый Свет.
Скажи, мой милый друг, ну, кто ты и откуда?
Ты для меня – любимый и Поэт!
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН:
Я льщусь быть полностью твоим отныне
И принимать дары космических высот.
Но ты, подобно Пушкинской Наине,
Прошу, не старься! Этих чувств водоворот
Тебя омоет девственной росой
И молодость с пшеничною косой
Взойдёт ко мне на лоно светлых дел.
И я, глядишь, с тобой помолодел!
СВИРЕЛЬ:
Ты мой. Я это чувствую, я знаю,
не будет нам помехи
ни в любви, ни в деле.
Ты знаешь, мой родной,
как все самцы земные надоели,
что не могу смотреть!
СЕРЁЖА:
Ну, просто умереть
над этаким сравненьем.
Иди, мой друг, ко мне без сожаленья.
Сумею им я сопли утереть!
СВИРЕЛЬ:
Не сомневаюсь. И люблю, и маюсь,
И чувствую и верю и горю.
141
Но холоден, подобно январю,
Тот луч, что я поймать стараюсь.
СЕРЁЖА ЕСЕНИН:
Ты что, любимая, я здесь. Я весь горю.
Себя ругаю и за всё корю,
что я о прежние привычки спотыкаюсь.
А тех привычек тьма.
Боюсь, они сведут меня с ума.
СВИРЕЛЬ:
Скажи, мой друг, так что так тебя тревожит?
СЕРЁЖА ЕСЕНИН:
Терзает всё: привычка к лёгкой страсти –
упасть и рвать любимую на части.
Привычка быть в одной постели
лишь час, – все бабы надоели.
Привычка приходить тайком
к её постели босиком,
Привычка – лечь к родному изголовью
и петь ей песенку соловью.
Да вдруг вспорхнуть и улететь,
чтоб не попасть в златую сеть.
СВИРЕЛЬ:
Смеёшься ты – тебе не страшно
потерять огонь любви?
Ты охлаждаешь пыл надежды, веры
Такою откровенностью без меры.
Уж я была готова уронить
свою печаль и радость пред тобою,
А ты вздохнул: Не падай, подожди,
я убегу тотчас, когда увижу,
что придвигаешься поближе!
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН:
Я сделал глупый шаг и в том себя виню.
Ты видишь, просто враг попутал.
Поверь, храню в Душе запас нетронутых святынь.
Они – для нас, поверь! Родная, не остынь.
Не надо стынь-беды на голову мою.
Грядущие труды в слезу солью!
СВИРЕЛЬ:
Нет, не виню тебя я, мой родной,
Ни за разгул, ни за былые пьянки.
Я тоже, наподобие цыганки,