И мне на пользу пройденный урок.
153
Тоска земная нас недаром душит.
Во всём есть смысл, заложенный судьбой.
Живёт Поэт на Небе и не тужит,
И, как ты видишь, говорит с тобой!
Спроси ещё – как сотенку встречаю
Своих невинных и греховных лет!
Встречаю так – я их не замечаю,
Как будто их и не было, и нет.
Что возраст? Он измерен не годами –
Делами, строчками, водой из родника,
Какую выпил ты, мечтая и страдая,
Слезой, запечатлённой на века
В стихах-созвездьях обворованного края,
Ответной россыпью жемчужинок мечты,
Какую обронил ты, догорая,
В осеннем сполохе рязанской красоты.
Вот чем измерен срок печального Поэта.
Он был и повторялся здесь не раз.
Поймите все – потерянного лета
И стынь зимы возьмёт один Пегас.
Лишь он, единым седоком пришпорен,
Обгонит месяц, вечер, день и год,
Велик, силён, просторен и задорен,
Он совершит свой небывалый скок
До терема, где всё живёт девица –
Россия светлая, и нежен огонёк.
Чиста, прекрасна русская светлица,
И с нею рядом – русский паренёк.
Портрет известен: вьётся русый чубчик,
Слегка губаст – простонароден, смел.
Ну, словом, свой, известный всем голубчик,
Смекалист, самобытен и умел.
Ну, что, мой друг, нарисовал картинку?!
Тебя она утешила? Пока…
Скачу теперь к друзьям на вечеринку
С известною повадкой седока:
Преодолеть любое расстоянье,
Сидеть не сгорбившись, в пути не уставать
И поспешать к любимой на свиданье,
Чтоб кто-то счастие не мог разворовать!
17.08. 1995.
Продолжение монолога Серёжи Есенина – конец августа 1995 года.
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН:
Сентябрь грядёт. Грядёт моё столетье
В лавровом венчике с шипами вместо роз,
На грани третьего тысячелетья
Земли, где вечно осуждён болеть я
154
За русский нескончаемый вопрос:
Как выживем? Какими будут дети?
Он многослоен, этот наш вопрос,
Застрявший норовом на нашенской повети,
И не дающий ныне вешать нос
Ни старцу, ни юнцу, ни партократу,
Желавшему вернуть на старый путь
Мой край, мой Мир, растерзанную хату.
Нет, к быту прежнему уже не повернуть!
Не возвратить тех лозунгов и флагов,
Затверженных докладов и цитат.
Порою кажется, мы на краю оврага.
Но кто, скажите, в этом виноват?
Без патетических речей и без истерик
Разумен, вечен добрый мой народ.
Ему не надо обгонять Америк.
Пусть вспомнит прежде свой славянский род.
Своё достоинство, верховную Обитель,
Что им отвергнута в безвременье была.
И я – среди Поэтов представитель,
Скачу по полю до рязанского села.
Я вижу дом в рябиновом горенье –
На фоне пашен радостный цветок.
И в сердце зиждется огонь преодоленья,
И закипает жизни свежий сок.
Мы выживем! Мощна у сердца сила.
Её поток сомнений не убьёт!
Недаром, Мама, ты меня носила
Под сердцем, где надежду пьёт народ.
Тот штоф надежды дарит Богоматерь
И, словно свежею водой из родника,
Кропит нас свыше. И недаром сердце тратит,
Давая силу сердцу на века!
Я выхожу из тяжкого забвенья,
К тебе иду по тропкам наизусть
И верю – ты приемлешь, без сомненья,
Меня, мой край, моя младая Русь!
Я воин, славянин, я арий века,
Проворен, ловок и русоволос.
Я – воплощенье СВЕТОЧЕЛОВЕКА.
Ему побыть у Бога довелось.
Несу вам свет, несу свой стих обычный.
Он необычен только тем, что смел
И сквозь огонь прорвался непривычно.
А кто поймал его, тот вновь помолодел!
155
Я снял покров извечной тайны ночи
И, пистолет отринув на века,
Не плачу я, что жизнь была короче,
Чем планка от окна до потолка!
Я смертью смерть попрал, и вновь я с вами,
И строить жизнь разумную хочу.
Бреду по полю Свято-Покровами,
Верхом, как Пушкин, на коне скачу.
Раздолье всюду творчеству и воле,
Замешанной на вере и любви.
И поле русское, моё родное поле
Поёт ветрами, кружит поневоле
С огнём Предвестия и радости в крови.
Я к вам пришёл в канун тысячелетья,
Освеченного знаком «Водолей».
Я весь – вниманье, и моё столетье,
Уснувшее в Рязани на повети,
Возьми, мой друг, и поровну разлей
В бокалы творчества Поэту и планете,
Моей Земле, прозрачно-голубой.
Я вместе с вами нынче выпью, дети,
И вместе с вами вспомним мы о лете,
Означены российскою судьбой.
28.08.1995.
ДЕБАТЫ
СВИРЕЛЬ:
Серёженька, опять идут бои
По телевиденью за толкованье истин.
И атеисты всё долбят свои
Нелепости в том бесконечном сыске.
Псевдоучёные, упершись носом в догмы,