Выбрать главу

Поэт, не уходящий на покой?!»

СВИРЕЛЬ-РУСЬ:

Серёженька, пришли стихи-малютки.

Ты мастер эти строчки рисовать, –

Стихи-попевки, строчки-прибаутки.

И Русь твоя не станет горевать.

Спустись с Парнаса, захвати гармошку,

Давай-ка на лежанке посидим.

По-русски, по-российски понемножку

Поплачем, отдохнём и погрустим!

СЕРЁЖА ЕСЕНИН:

Постоял бы я у дома,

Посмотрел бы на крыльцо.

Месяц выплеснул знакомо

Молоко своё в лицо.

Я умоюсь в полнолунье

Той колодезной струёй,

Что оставила колдунья

Между Небо и водой!

СВИРЕЛЬ:

Не было грусти, не будет и радости.

Не было боли – не будет и счастия.

Русь моя, всё же недаром ты распята,

Словно Христос, возрождению отдана!

Может быть, только сквозь наше распятие

То воскрешенье Великое сбудется?!

Свыше предписано, свыше ниспослано…

К Свету пробудимся, – горе забудется?!

СЕРЁЖА ЕСЕНИН:

Я не хочу тоски и лжи.

Пусть осень вяжет ветви сосен.

На память локоны вяжи.

Они и вправду цветом в осень.

Но грусти нет в моём окне.

Хоть журавли давно в полёте.

Не будет плача по весне.

Меня вы в озими найдёте.

СВИРЕЛЬ:

На улице не от лучей светло.

Светло от ярких золотых берёз.

Берёзка мне в оконное стекло

Бросает золотых монеток воз.

Богатство необъятно и пестро, –

164

На годы не упрячешь в сундучок.

Но мне оно вострит моё перо,

Как бабочка, попавшая в сачок.

Играют краски в ритмах и в строке.

Трепещут крылья листьев на листке.

Алмазных перьев не избыть в руке.

Небесных слов поток – на языке!

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Свирель: Вчера, 10-го октября 2015 года, встречались мы своей троицей: Лина, Светлана и

Татьяна, – древние Души, прилетевшие на Землю из Космоса на одном корабле.

Встречи наши постоянны с тех пор, как мы узнали о своём космическом родстве. И именно

в таком единстве принято множество информации от наших любимых моряков с подводного

крейсера «Курск» с планеты «Сорвейс» из созвездия Кассиопеи.

Эта информация вошла в два тома книги Свирели «Космос говорит голосами экипажа

подлодки «Курск».

Обе книги размещены в Интернете.

При обоюдных разговорах экипажа «Курска» с Духовной Россией в лице Свирели наша

ясновидящая Линочка Бритвина постоянно свидетельствовала, что видит лица говорящих с нами

моряков.

Вчера, 10-го октября, при чтении репортажа с планеты Душ о праздновании 120-летия

Сергея Александровича Есенина, Лина видела Есенина. Он был в белой рубашке.

А когда звучали строки стихотворения Серёжи о том, что он прошёлся бы простым

гармонистом по сёлам России, Лина увидела его в синей косоворотке, с ярко расшитым, в русском

духе воротом. Но книга не завершена.

ЗАВЕРШАЮЩИЙ ЭТАП.

1 декабря 2015 года.

Продолжаю работать над книгой «Небесная поэзия Есенина». И снова возвращаюсь к блоку

стихов Серёжи Есенина, которые он передал России через Свирель в год его столетия (1995).

ЧАСЫ БЕГУТ

Часы бегут. Останки бренных дней

На памяти невянущей моей

Как с хворостинок капельки стекают.

Декабрь грядёт. Часы земные тают.

А дни загробные становятся длинней.

Я заплатил за повесть, за разгул,

За буйство строк, за головы крученье,

За разухабистость, за бурное теченье

Рязанской юности, за сердца гул.

Сполна я отдал слугам Вельзевула

За всё, что получил от них сполна.

Но знают роща, Муза и страна, –

Меня моя погибель не согнула.

Часы бегут. Декабрьский близок день,

Когда Эблюмкины торжествовать хотели.

Но не учли бессмертие Свирели,

Поющей вечной нови голубень.

165

Очень странно, что именно сегодня, когда наступил первый день зимы, первый день

рокового для Серёжи месяца, мне дано было продолжить комплектование книги именно этим

стихом.

Опять – «Эблюмкины»! Это слово снова подтверждает, что имя «Эрлих» не случайно

вплетено в Есенинский акростих.

И, прежде, чем ввести на страницы книги это стихотворение, я вновь обратилась к

воспоминаниям друзей Есенина о Поэте, взяла в руки книгу Софьи Виноградской «Как жил

Есенин».

И здесь на странице 161 этой книги из повести Вольфа Эрлиха «Право на песнь» (1930)

читаю покаянные слова Вольфа, где он просит прощения у Есенина, во-первых, за то, что следует

примеру старейших, но не честнейших, решившись писать повесть о Серёже. Во-вторых его

мучает, что он продолжает подавать руку друзьям Есенина, как будто на это имеет право.