Улица Абревуар — картинка прошлого, что затерялась среди стен, обвитых плющом, и низких домишек. Под номером 6–6 розовый домик с голубыми ставнями. Из-за ограды свешиваются ветки деревьев, а в простенке между двумя окнами растет кипарис. На улице никого, и ощущение такое, что заехал в богом забытый уголок, в безвременье. Дымок, что шел из труб, отдавал горечью виноградной лозы. Один за другим зажигались фонари.
Я прислонил велик к столбу и постоял у калитки. Кто там меня встретит? Мать семейства? Сирота? Семейная пара? На стене табличка с надписью: «ВАРТ-ШУЛЕР» И что? Да что угодно! Может быть, двойная фамилия, а может, два съемщика делят дом. Но я был уверен, что она одинокая, я сразу это почувствовал. Иначе не стал бы помогать ей, не уехал бы от сестры и не стоял бы сейчас здесь.
Я нажал на кнопку звонка, и ворота, заскрипев, отворились. В саду ни души. Я застегнул пиджак на все пуговицы и двинулся вперед между кустов гортензий и железными стульчиками. В фонтане без воды сидел, пригорюнившись, ангелок. Возле плакучей ивы поскрипывали качели.
На первом этаже светились задернутые шторами окна. Я поднялся на крыльцо в две ступеньки и не сразу взялся за дверной молоток. Несколько раз поднимал его и снова опускал. Потом все же решился. Через какое-то время мне открыла пожилая дама, гладко причесанная, в наброшенной на плечи пелерине. Лицо у нее было ласковое, а глаза грустные.
— Вам кого, мсье?
— Добрый вечер, мадам. Я хотел бы увидеть…
Я запнулся.
— Кого? — переспросила она.
Я повел подбородком.
— Это к Беатрисе? — раздался громкий голос внутри дома.
Я кивнул, да, да, к ней. Имя ей подходило. Теперь одна надежда, что она у них единственная дочь. Дама посторонилась и пропустила меня в дом. Она смотрела на мой букет. Я протянул ей цветы. Она вытащила сухие цветы из вазы на комоде и поставила в нее мои розы. В коридоре пахло воском и травяным чаем, прихожая была темная, узкая, розовые обои кое-где отклеились.
— Она скоро придет, — сказала женщина. — Если хотите, можете подождать…
Она вытерла руки о свое серое платье и знаком пригласила меня в комнату. Я вошел в маленькую гостиную в бежево-коричневых тонах, освещенную лампой под абажуром. Диваны покрыты пледами, круглый стол плюшевой скатертью. В книжных шкафах и на камине стоят спортивные кубки: их очень много: толстых, пузатых, по большей части, серебряных. На подносе дымился чайник. Еще одна пожилая дама, совсем старуха, сидела в просторном кресле у камина и ворошила кочергой горящие поленья.
— Вы отсидели свой срок? — спросила она, не повернув ко мне головы.
— Ннн-ет.
Она казалась грузной, голову держала прямо.
— Значит, вы в бегах, — вздохнула она.
Я взглянул на даму в сером платье, она успокоила меня улыбкой. Я ответил, что никуда не убегал. Тогда толстуха повернулась ко мне. У нее было бульдожье лицо с брылями, красное от жара, морщины сложились в недовольную гримасу.
— Не может этого быть! Мама, ты слышала? Вы меня простите, но Беатриса общается только с гангстерами.
— Не будем преувеличивать, мама, — произнесла женщина в сером.
— Что значит, мама, не будем? — резко оборвала ее старуха. — Вы из полиции?
— Я не из полиции, — извиняющимся тоном ответил я.
— Все-таки у нас недавно диссидент жил в погребе, но его уже нет, уехал.
— Беатриса навещает заключенных в тюрьмах, объяснила дама в сером.
— А когда они выходят из тюрем, то считают своим долгом навестить наш дом. Вы не слишком толстый? Тогда садитесь в красное кресло.
— Опишите себя, — шепнула мне на ухо та, что помоложе.
— Извините, не понял.
Я растерянно смотрел то на бульдога в вольтеровском кресле, то на даму в сером, доводившихся друг другу мамами.
— Мама совсем ничего не видит, — продолжала шептать та, что в сером. — Расскажите ей, какой вы.
— A-а, теперь понятно… Рост метр шестьдесят девять… Вес восемьдесят восемь кило…
— Садитесь на диван, — прервала меня мама-бульдог.
— Брюнет в коричневом пиджаке.
— Будет, будет. Не хватало, чтобы вы всю свою жизнь рассказали. Кем работаете?
— Ассистентом врача.
— Еще один псих.
Я повернулся к дочери, та, смущенная, умоляюще сложила руки.
— Беатриса некоторое время посещала психиатра…