Мать плакала мало, на могилу не ходила совсем, а все больше говорила с кем-то по телефону. Из обрывков разговоров Валерка понял, что с отцом случилась нехорошая история — поехал в дом отдыха, познакомился с невзрачной женщиной, которая, как оказалось, плохо держалась на воде, и которую мама называла одним и тем же словом «тварь».
— Ну вот, приплыли спасатели, тварь эту спасли, а его, видимо, по голове веслом ударили. Ты же знаешь, он хорошо плавал, сам бы не утонул, — говорила в телефон мать, сжимая носовой платок рукой с надувшимися от ненависти венами.
Валерка слушал и представлял себе растерянных спасателей на облупившейся казенной лодке, случайно убивающих отца голубым пластмассовым веслом, и «тварь» — мокрую, дрожащую, похожую на ту мертвую собаку, которую он когда-то нарисовал вместо матери.
Прошел год, тема материных разговоров постепенно менялась: по вечерам она стала говорить о сметах, сроках и премиях, неожиданно продвинувшись по службе. Порой она хихикала в трубку, смущенно поглядывая на дверь.
Скоро в их доме появился квадратный человек в костюме, с коричневым портфелем, и поселился в маминой комнате. К мальчикам он был не злым и не добрым, а совершенно равнодушным. В субботу утром они отправлялись на рынок, откуда приносили шмат мяса в окровавленной бумаге, овощи, а в августе непременно большой арбуз. Потом мать долго и сосредоточенно готовила. Обедали. Жилец разрезал арбуз, удовлетворенно сообщая, что арбуз, судя по хрусту, хороший. Потом он выпивал полбутылки водки и уходил в комнату. Мать торопливо собирала со стола и тоже уходила, щелкнув с той стороны двери шпингалетом.
С сыновьями мать общалась мало, по утрам рассказывала, где какой суп и котлеты, не замечая, что они плохо учатся, курят и давно уже донашивают казенные рубашки, оставшиеся от двоюродного дядьки, который служил где-то в Подмосковье.
Наступил октябрь. Арбузы по воскресеньям попадались все чаще плохие, а потом и совсем исчезли. Вместе с ними, будто тоже подверженный сезонным изменениям в флоре и фауне, исчез и жилец в коричневом костюме. Мать опять говорила часами по телефону, объясняя кому-то, что она уже старая, а ему надо рожать. Валерка злился от слова «рожать» и срывался на беззащитном Леньке. Ленька бежал к матери. Та входила в комнату и говорила Валерке, что он никого не любит, весь в отца. И как можно обижать Леньку, который и без того несчастный. Валерка боялся смотреть на нее, боялся своей силы и желания ударить за бабью глупость, за одно только это нутряное слово «рожать», произнесенное в их доме при мертвом отце и почему-то слово «тварь», именно матерью впервые и произнесенное, вертелось на языке как ответ на все ее упреки.
На праздники мать приглашала родственников и друзей. Гости пили и ели салаты, а мать, опустив лицо, бегала из комнаты на кухню и обратно, пока к концу вечера какой-нибудь подвыпивший гость не дергал ее за рукав:
— Галка, давай нашу.
Тогда мать, присев на край стула с полотенцем в руке, начинала выводить неожиданно красивым, грудным голосом:
— Сиреневый тума-а-ан над нами проплывает… над тамбуром гори-ит…
Валерка не мог слушать эту песню и всегда уходил курить на лестницу. Его раздражало не пение, его раздражала вся глупая и грустная жизнь матери, прошедшая как будто в этом самом сиреневом тумане. Жизнь, которую мать, выполняя свой примитивный бабский долг, даже не сумела осмыслить, механически продолжая варить и печь на кухне пироги и накрывать стол, опуская лицо.
Первая любовь или то, что часто так называют, случилась у Валерки неожиданно и стремительно. Не было ни ухаживаний, ни прогулок. В Валеркин день рождения одноклассница затащила его в ту самую комнату со шпингалетом, где недолго жили мать и любитель арбузов, и расстегнула на нем брюки. Валерка сначала оцепенел, но быстро понял, что от него требуется, и своё дело сделал так сноровисто и зло, что девица долго отказывалась верить, что он новичок. Сама она новичком не была. Ходили слухи — девка дрянь.
Сообщение о беременности Валерка принял спокойно. Женился поспешно, лишь бы съехать от матери. Через полгода у него родилась кудрявая, непохожая на него девочка и открылась язва желудка.