Вершины, показавшиеся мне сверху зубьями какого-то исполина, теперь были скрыты облаками. Они плотным пологом укутали небо над головой, по мере снижения становясь всё более эфемерными, тающими в более тёплом воздухе, словно пух сахарной ваты на языке у лакомки. Их причудливая вязь, выворачиваясь удивительными клубами, навевала какие-то смутные образы, тут же растворяющиеся на краю сознания лёгкими миражами.
В трещинах жили чёрные тени и, помимо воли, они казались мне живыми. Какими-то сказочными симбионтами, порождёнными этим первобытным и грандиозным величием. И, всё же, это были лишь тени. Миражи, большей частью навеянные моим воображением. И, стоило на мгновенье отвести взгляд, как они тут же распадались на составляющие, отступали в глубину разломов чтобы, впрочем, тут же вновь сплестись в причудливую вязь мифических существ, живущих у порога далёких и манящих ледяных вершин.
А ниже шумело море. Привлечённый шумом я опустился к самой кромке прибоя. Волны, пенясь крутыми барашками, разбивались об отвесные скалы. Исполинские, крутобокие, в белых шапках пены, они тоже представлялись мне живыми. С упругими боками, слегка податливыми, и скользкими на ощупь.
Я бы мог бесконечно смотреть на их стремительную, завораживающую игру. «Пожалуй, зрелище океана, будет даже похлеще кассира, выдающего зарплату». — Мелькнула идиотская мысль.
Но тут же пропала, словно устыдившись этого величия.
«Да-а, ребят бы сюда». — В который раз я пожалел, что обречён в одиночестве любоваться этим великолепием. Любой нормальный человек по достоинству оценил бы зрелище. Вот так вот, стоя на краю обрыва и переживая одновременно и восторг, и удивление, и страх.
И, зная что гряда, отвесная и неприступная неотвратимо стремится ввысь, пробивая облачный слой и упираясь в небо, почувствовал, что во мне пробуждаются древние и первобытные инстинкты, прорастая откуда-то из глубины души и приобщая к ужасному великолепию.
А ведь, пожалуй, стоит оборудовать здесь что-то вроде лагеря. Чтобы иногда прилетать и просто любоваться этим мрачным пейзажем. И — отдыхать, ибо после этой, в чём-то фантасмагорической картины, любой, пусть даже самый невзрачный пейзаж покажется до боли родным и уютным.
В Приют я прибыл аккурат к моменту моего пробуждения. И снова вынужден был присутствовать на заседании, посвящённом вопросу привлечения в наши славные ряды новых сподвижников. Что ж, одна кандидатура у меня уже есть. Тихо мирно посапывает в моей комнате. Это если спасённая действительно из наших. Ну, а если нет… Что ж, тогда я просто отвезу её куда нибудь в Нью-Йорк и, снабдив деньгами на первое время и сняв жильё оставлю, предоставив возможность строить свою жизнь так, как ей вздумается.
Вот уже Профессор привёл свои неопровержимые доводы. И я так же, сперва поупиравшись, соглашаюсь. А, когда Лена, отведя меня в сторону, дала поручение, я с лёгкой душой приложил руку к голове, не украшенной головным убором и отрапортовал:
— Ваше приказание выполнено.
— Ты сделал дубль? — Восхитилась Ленка. — Ну, молодец! — И, схватив меня за руку, потащила в мой номер, спеша скорее познакомиться с гостьей.
Глава 7
Девушка лежала, разметав руки по подушке. Белая наволочка оттеняла эбеновую черноту кожи, а мелкие кудряшки волос, выбритые узкими полосками по какой-то, неведомой мне африканской моде наводили на мысль о панкующей молодёжи.
— Это она? — Спросила Ленка.
Дурацкий вопрос. И я лишь только хмыкнул. Моя бессменная напарница, закусив губу, смотрела на это несчастное дитя природы, как бы спрашивая саму себя, что нам готовит знакомство с ней. Я же, достав из кармана отобранную у шамана стекляшку принялся вертеть её в пальцах.
Крутя в руках прозрачный осколок, поневоле вспоминал всё, что когда либо слышал об этом экзотическом минерале.
Горный хрусталь встречается в виде прозрачных бесцветных кристаллов. Насколько я помню, название его происходит от греческого слова «кристаллос», означающего в переводе «лед». Он назван так по сходству с замерзшей водой. Горный хрусталь обладает значительной твердостью и стойкостью к химическому воздействию и растворяется только в плавиковой кислоте. Твердость по шкале Мооса — семь единиц.
Горный хрусталь является кристаллической разновидностью широко распространенного в природе кварца. И ещё он иногда бывает завораживающе красив. И притягателен. Например, как вот этот кусочек, что я сейчас держу в руках. Красота кристалла вызывала невольное удивление совершенством формы, безукоризненной прозрачностью, редко встречающейся у этого самоцвета, и впечатляющей игрой света.