Я пошел к Махмуту. Спит, как ни в чем не бывало. Разбудил.
— В чем дело? Что случилось?
— Азата же нет! Он не собирался где-нибудь останавливаться?
— Ничего не говорил!
— Почему же его нет до сих пор? Что могло с ним случиться?
Махмут и глазом не повел.
— Ничего с ним не случилось! Он и еще на одну ночь может пропасть. Он сейчас как тот Карабай, что сорвался с привязи! Пока не набегается — не жди! А там сам вернется.
ТЕЛЕПАТИЯ
И вернулся. Живой, невредимый, очень довольный. Прав был Махмут; парень натешился вволю, как Карабай, сорвавшийся с цепи и набегавшийся всласть. Где он только, оказывается, не побывал!
— Как мотор, Азат?
Он показал большой палец левой руки да еще щепоткой пальцев правой как бы солью его присыпал.
— Вот!
Доложил нам тут же данные своей разведки: засечены места и для донной ловли, и для спиннинга. Требуются доказательства? Пожалуйста! Азат предъявил несколько жирных лещей, порядочную щуку и крупного судака.
— Послезавтра к вечеру погода улучшится! Это будет пятница. Выезжаем с вечера. Ночевка на острове, возвращаемся домой в воскресенье,— объявил он нам командирским непререкаемым тоном.
Азат при этом не спросил нас с Тази, согласны ли мы с его предложением. Но мы: даже если бы были не согласны, все равно бы промолчали. Если Азат заметит малейший признак недовольства его планами с кашей стороны, он скажет:
— Хорошо, тогда я поеду один!
— Фаниля можно взять? — спросил довольно робко Тази.
— Можно. Четыре человека — полный комплект. Однако выехали мы втроем. В тот же день Тази поехал в Казань — предупредить Фаниля насчет рыбалки — и неожиданно сам улетел не то в Алма-Ату, не то во Фрунзе приветствовать какого-то юбиляра. Тази хлебом не корми, только дай ему такую приятную командировку — лететь или ехать в гости, да еще на юбилеи! Даже рыба его не удержит в таких случаях.
Прогноз Азата на следующий день подтвердили по радио. В пятницу мы убедились сами в его правильности, когда понеслись вниз по Волге, сверкавшей под лучами заходящего солнца.
Мотор «Вихрь» действительно чудо из чудес. В особенности, когда он закреплен на лодке, в которой ты сам сидишь. «Стрела», «Зиф», «Кама» — тоже неплохие в общем моторы, но куда им до «Вихря». Даже «Москва» и тот не может с ним сравниться. Не только лодки, катера и те остаются за кормой, украшенной «Вихрем». Перед глазами пестрой чередой мелькают леса, дебаркадеры, деревни. Вот слева осталась Казань с ее растянувшимся на целый километр» портовым хозяйством. Мне казалось, что Азат выбрал места для ловли слишком далекие, но теперь я понял, что с таким мотором не заметишь, как долетишь до самой Уфы. Я сидел в лодке довольный, благодушный, гордый. Тревожила только одна мысль: как я буду себя чувствовать, когда придется снова плыть по Волге на своей лодке, со своим стареющим «Зифом»? Не будет ли он меня раздражать? Ведь рядом с «Вихрем» он все равно что старая обозная кляча рядом с автомобилем новейшей марки.
Я не стану описывать красоту ночи, наш весёлый ужин, прелесть ночлега на острове. Скажу только одно: больше всего меня радовало выражение удовольствия на лице Фаниля. Если еще ему повезет и в ловле (а в этом я не сомневался, потому что с нами был Азат — великий рыбовед!), то парень наверняка станет настоящим человеком, то есть рыболовом!
Азат разбудил нас ни свет ни заря. Мы поехали дальше вниз по Волге. Река становилась все шире и шире, берега уходили вдаль. Вода сливалась с горизонтом. Море! Да, море! Но мы-то помним, когда все окрест было покрыто не водой, а заливными лугами и девственными лесами, в глубине которых таились маленькие деревушки, каждая со своей жизнью, со своей историей. Думается, что Волга не навсегда останется морем. Так понадобилось, так было нужно для развития нашей экономики, и мы, расширяя нашу техническую базу, своими руками превратили реку в море. Но, возможно, поднявшись на новую, высшую ступень технического развития, мы станем добыва энергию иначе, не принося в жертву такие природные богатства, как тысячи гектаров плодородных земель. Тогда мы вернем нашу Волгу в ее прежние берега! Ведь мы первыми в мире строим новое общество. Строим разумно, целеустремленно, сообразуясь с данными науки, В практике строительства бывает так, что иногда сделанное кажется отступлением назад по своим чисто внешним признакам, но по конечным своим результатам оказывается движением вперед.
Я посмотрел на Фаниля. Он тоже о чем-то думал. Из-под надвинутой на лоб капроновой шляпы он оглядывал выразительными серыми глазами быстро проплывавшие мимо нас волжские просторы.
О чем думал Фаниль? Мне показалось, что я угадываю его мысли,
«Как богат водой наш родной Татарстан! — думал Фаниль.— Больше половины Куйбышевского моря на нашей территории. А это триста тысяч гектаров».
И вот сейчас эти тысячи гектаров возникли передо мной воочию!..
«Да прибавьте сюда все остальные реки и разбросанные в их поймах озера... Триста семнадцать тысяч гектаров водной поверхности мы имеем как минимум. А кто видел в наших магазинах на прилавке свежую рыбу? Если и появится когда живой карп, за ним люди давятся в тысячных очередях! Свежую рыбу можно купить только у браконьера!»
Так думает Фаниль, и у него в голове уже зреет тема для фельетона!
Азат тем временем, приложив к глазам бинокль, смотрел вперед. Вдруг он сделал нам знак рукой. Мы посмотрели туда, куда он показывал, и увидели, что нам навстречу, левее нашего курса, несется дюралевая лодка с таким же мотором «Вихрь», как у нас. В лодке сидели двое! Силуэт одного из них показался мне знакомым. Однако расстояние и скорость не позволяли мне разглядеть его как следует. Встречная лодка пролетела мимо и мгновенно скрылась из глаз.
— Это был Жор! — сказал Азат.
— Жор? — Фаниль что-то сказал, но за ревом мотора мы не разобрали его слов.
Азат сбросил скорость и спросил:
— Что вы сказали, Фаниль?
— Жор будет долго жить, вот что я сказал. Я только подумал о браконьерах — он тут как тут. Верная примета!
Я улыбнулся. Кажется, я действительно умею читать чужие мысли.
— Фаниль, а ведь я знаю, о чем ты думал и о чем сейчас думаешь!
— Ну-ка, скажите, о чем?
Я сказал. Фаниль даже на ноги вскочил, забыв, что он сидит в лодке, а не на стуле»
— Невероятно! Как вы догадались?
— Ты сядь сначала!
Фаниль сел. Азат тоже заинтересовался этими чудесами телепатии.
— Вплоть до цифр! — сказал Фаниль.— Я, правда, точно не знаю размеров акватории Волги и Камы на нашей территории, и я округлил их до трехсот тысяч. Об очередях за карпом я подумал. Только я не из тысячи считал, а на сотни, И тему фельетона стал обдумывать — тоже верно!
— Вы меня разыгрываете! — сказал Азат.— Вы заранее договорились между собой! Знаем мы таких телепатов. Он прибавил оборотов. Мотор взревел.
ПАРЕНЬ, УПАВШИЙ С НЕБА
Разговаривать опять стало трудно. Сидя лицом к корме, я мысленно восхищался искусством Азата. Как он находит нужное направление среди этого безбрежного простора?! Фарватер давно пройден, маяков не видно. А ведь что только не таится под поверхностью искусственного моря: глубокие ямы, подводные холмы, упирающиеся своими вершинами в водную гладь, острова, которые то появляются, то исчезают, вывороченные пни... Чтобы все это заметить при такой скорости, как наша, надо обладать особым, очень острым зрением. Я, например, никаких ориентиров не замечаю, но Азат видит все.
Лишь иногда прибегая к услугам бинокля, он ведет лодку уверенно почти не сбавляя хода.
Но вот, приставив к глазам бинокль, Азат вдруг насторожился:
— Посмотрите-ка! Во-о-он там, налево, по курсу!
Я посмотрел. Далеко-далеко, как бы прямо в воде, стоял человек. На таком расстоянии он казался совсем маленьким. Человек ли? Может быть, ствол сухого дерева?