окунь — с января до вторую половину сентября;
плотна — со второй половины февраля по декабрь;
пескарь — со второй половины февраля по ноябрь;
судак — с апреля по июль (кроме второй половины мая, во время нереста) и со второй половины сентября по вторую половину ноября;
сазан — со второй половины июня по октябрь;
сом — со второй половины мая (кроме первой половины июня) по ноябрь;
ставрида — со второй половины июля по декабрь;
уклейка — с мая по вторую половину октября;
щука — с января по июнь (кроме второй половины марта) и со второй половины сентября по декабрь.
Клюют, но плохо:
белый амур — в октябре;
голавль — со второй половины апреля по май;
густера — со второй половины марта по вторую половину мая и со второй половины сентября по вторую половину октября;
ерш — с июля по сентябрь;
жерех — со второй половины марта по май;
карась — с апреля по июнь и в октябре;
карп — в апреле;
красноперка — май, октябрь;
лещ — со второй половины февраля по июнь и в октябре;
окунь — со второй половины сентября по вторую половину декабря;
судак — с февраля по апрель;
сазан — со второй половины марта по июнь;
сом — с апреля по вторую половину мая;
ставрида — с мая по вторую половину июля;
уклейка — со второй половины марта по май;
щука — с июня по вторую половину сентября.
В остальное время вышеперечисленная рыба не клюет.
И еще кое-что
Конечно же, ни для кого не секрет, что рыба — это позвоночное животное с конечностями в виде плавников, с холодной кровью и кожей, покрытой чешуей. Она живет только в воде и дышит жабрами.
Уверены, что большинство из вас не знает, какая из пресноводных рыб самая крупная. Даем справку: калуга — рыба рода белуг семейства осетровых. Ее длина достигает 5,6 метра. «А какой же тогда у нее вес?» — спросите вы. И десятерым не осилить — почти тонна. Калуга ценная промысловая рыба. Она распространена в бассейне Амура. Половозрелости достигает на семнадцатом — двадцатом году, икрометание производит в конце мая — июне. Молодь питается донными беспозвоночными; взрослые особи — хищники (поедают, в частности, кету и горбушу). Зимует калуга в русле Амура.
На Кубани самая крупная рыба — обыкновенный сом. Он из отряда карпообразных. Может достигать длины около 5 метров. Весит до 300 килограммов.
Конечно, на удочку такого не возьмешь, но 32-килограммового однажды вытащил знакомый рыбак. Точнее мы помогли ему вытащить — иначе один не осилил. Вот как это было. Мы поехали на рыбалку в устье Кубани, неподалеку от станицы Голубицкой. Было раннее утро. Вблизи плавали пять домашних уток. Вдруг они закричали, и на наших глазах одна ушла под воду. Мы оторопели. Сначала даже не могли сообразить, что к чему. Наконец, местный житель, который шел в это время на ферму и остановился посмотреть, как клюет, воскликнул:
— Сом! Сом! Ей-богу, сом! А моя Настя говорит: куда это одна утка у нас делась? Он, варвар, таскает их!
Возбужденный открытием, мужик долго еще возмущался, а уходя, посоветовал поохотиться за этим «негодяем»:
— Зажарьте лягушку — должен клюнуть.
Мы так и сделали. Однако прошло полчаса — ноль, час минул — никаких признаков. Первоначальный азарт отодвинулся на второй план, и мы, забыв про закидушки, увлеклись мелочевкой.
Вдруг Егор как закричит не своим голосом:
— Тяну! Тяну!
Мы посмотрели — действительно тянет. Только Егора — в воду! А он, упираясь, откинулся назад и безуспешно пытается удержаться на одном месте.
— Не натягивай шнур. Отпускай помаленьку! Держись!
Мы бросились на помощь. И очень вовремя — Егор уже почти хлебал воду.
— Молодец!
Это был заслуженный комплимент, ибо по выражению Егорова лица мы поняли — ушел бы под воду с головой, но не отпустил бы ни за что. Истинный рыбак!
Теперь чаша весов склонилась в нашу сторону. Сом подустал, стих, и мы начали потихоньку подтаскивать его к берегу. Тем временем на берегу собралась толпа любопытных. Даже с грудным ребенком одна молодка прибежала.
— Не тащите, — советовали одни. — Оборвет. Мы сейчас сети принесем.
— Не слушайте, тащите, — возмущались другие. — Пока ты принесешь сеть, он отдохнет и вырвется.
— А вы сбоку его! Сбоку!
Словом, мы растерялись, не зная, что делать. Но тут «подводный царь» сам подсказал: он так рванул (видимо, испугался криков), что чуть не вырвал нам руки. И тогда мы потянули, не давая послабления шелковому шнуру. Возле берега мы вдвоем бросились на строптивого.