— Вот он. Описание совпадает. — В его руках вдруг появилось оружие, и он властно осведомился: — Вы Никос, рыбак?
— Да, но… — Никос поднялся, но быстро понял, что здесь его никто не собирается слушать.
— Побеседуем в участке. Пожалуйста, пройдемте с нами.
На Никосе были только брюки. Он заторопился, надевая рубашку. Несколько секунд понадобилось, чтобы разобраться с рукавами. Виола поймала его беспомощный взгляд. Ее сердце замерло.
— Для начала мне хотелось бы знать, что вам от меня нужно. Какие у вас ко мне обвинения? — В его голосе сейчас зазвучал такой металл, какого Виола никогда не слышала. Строгий и безапелляционный тон, нисколько не уступающий тону, каким заговорил с ним полицейский в штатском.
Неожиданно Никос сделался таким, как если бы привык повелевать. Будто он не безобидный рыбак, а по меньшей мере капитан океанского лайнера. Однако сейчас от его величия толку было мало.
— В участке вы сможете сделать звонок своему адвокату. Если, конечно, он у вас есть.
Оба полицейских в форме недвусмысленно давали понять, что в случае необходимости они применят силу, если Никос не пожелает идти с ними добровольно.
Виола испуганно потянулась к платью.
— Я только быстро оденусь. И пойду с тобой в участок.
Никосу страстно хотелось ее обнять. Но его удерживали настороженные взгляды мужчин, окруживших ее кольцом. Все вдруг показалось ему таким неестественным! Сцена из плохого фильма.
— Это может быть только недоразумение, Виола. Не волнуйся.
В Виоле зрело подозрение.
— Вы думаете, что он вор, — заговорила она с мужчиной в штатском. — В прошлую ночь залезли в дом моей тети. Она звонила мне и спрашивала, не у меня ли Никос. Вас известила она?
— Не имею права разглашать.
Никто и не просит. Виола теперь была полностью уверена, что только ее тетушка могла подстроить, чтобы Никоса арестовали. Ее мысли захлестывали одна другую.
Где правда, где обман?
Никос заметил ее смятение:
— Ошибка быстро прояснится, не бойся. — Ему и в собственной-то шкуре было не сладко, но он пытался успокоить Виолу. — Я свяжусь с моим адвокатом. Вот увидишь, я скоро опять буду с тобой.
— Кто ты на самом деле, Никос? — прошептала Виола. В ее округлившихся глазах он видел страх.
— Ты мне не веришь? — проникновенно возразил он.
Виола замялась. Она тоже давно была убеждена, что Никос вовсе не какой-то там обычный рыбак. Экипировка и обстановка его судна слишком шикарные и дорогие, его поведение — поведение человека образованного. До сих пор она успешно закрывала глаза на все эти противоречия. Чудесные чувства, какие она испытывала, вовсе не хотелось омрачать недоверием. Но теперь пропорция изменилась.
Она ему верит, но ей теперь еще нужна правда.
Никос понял ее заминку по-своему. Он разочарованно отвернулся, произнес:
— Адью, — и в сопровождении полиции покинул номер.
Виола окаменела посреди комнаты и смотрела на закрытую дверь. Минуты текли.
Никос.
«Я ему верю. Я ему верю. Я ему верю. Я ему верю…»
Виола твердила фразу, как мантру. К горлу поползла дурнота. Она метнулась в ванную. Ее вывернуло. Второй раз за несколько часов. Но гораздо больше, чем какая-то неведомая кишечная инфекция, ее беспокоило, что произошло с Никосом.
«Я ему верю».
Она попыталась еще раз вызвать из памяти события. Звонок ее тетки, которая сообщила ей о взломе. Полиция, которая арестовала Никоса.
Он заверил ее, что скоро снова будет свободен. Но с тех пор прошло почти три часа, а от него ни слуху ни духу. Когда в дверь наконец постучались, она стрелой кинулась открывать. К разочарованию Виолы, перед ней стояла всего лишь ее тетка.
— Ты неважно выглядишь, — заявила она и вошла в комнату.
Виола сжала кулаки.
— И точно так же себя чувствую. Отвратительно.
Вдруг в ее голове прозвучал последний телефонный разговор с тетушкой. К нам залезли и обокрали. Внешность Никоса точно совпадает с описанием.
— Почему ты выдала полиции, что Никос у меня? — не могла не спросить Виола.
— А что я должна была делать? Наш сосед застал его на месте преступления, как он крался вокруг нашего дома…
— Этому есть совершенно нормальное объяснение. Он искал меня.
— И наши украшения. Деточка, пожалуйста, сама взгляни правде в гла…
— Прекрати называть меня деточкой! Не смей лезть в мою жизнь!
Бригитта тяжело втянула воздух. Ей еще никогда не приходилось видеть племянницу в такой ярости. Она почувствовала, что близка к панике. Виола — ее единственная кровная родственница, больше нет никого. Она не хочет ее терять.