- Конечно, наш долг - держаться от него подальше в плохом, а что касается держаться подальше от хорошего - то это покорность и любовь наша к нему.
Али-Рыбак дождался, пока утихнут пересуды, и глубоко вздохнув, произнес:
- Жизни Его Величества угрожала огромная опасность, и он остался цел и невредим. Так как же мне было не дать обета? И вот наша добрая река вручила мне этот бесценный дар, лучшую из рыб. Вы только посмотрите на нее!
С этими словами он откинул полу плаща.
- И впрямь хороша!
- Да она все еще жива!
- Дышит!
- Глядит на нас!
- Как переливается! Красная!
- Желтая!
- Зеленая!
- Серебристая!
- Золотистая!
- Превосходная рыба!
- Никогда в нашей реке не видали ничего подобного!
- А ведь Али-Рыбак какой только рыбой нас не угощал!
- Да здравствует Али-Рыбак!
Не дожидаясь, пока восторг достиг предела, Али-Рыбак поспешил сказать:
- Я хотел спросить вас: не хотите ли вы передать подарки Его Величеству по поводу этого знаменательного события? Но предупреждаю сразу: ни жалоб, ни прошений я от вас не возьму. Еще я думаю, что город должен избрать делегацию, которая понесет рыбу и все подарки для Его Величества во Дворец.
Напрасно Али-Рыбак ждал ответа. Люди только удивленно переглядывались. В городе не было ни главы, не предводителя. ни официального оратора. Добрые люди здесь были известны, злые - тоже. Поэтому не было никакой нужды в правителе или старейшине. Так кому же было откликнуться на слова этого доброго человека, который в слепом порыве собирался бесстрашно отправиться на поиски Добра?
- Я знаю, что речи мои вам кажутся странными, да вы и сами это знаете. Как быть? Чувствую, что не в силах убедить вас. Но если враги нападают на Его Величество, а разбойники грабят его, то кому же защитить его, как не смелым и верным подданным?
- Вот здесь ты и ошибаешься, Али-Рыбак, - вымолвил, наконец, один старик, возраста которого никто в точности не знал.
Али-Рыбак обернулся к нему, рыба тоже.
- Надо же, она все еще жива!
- И понимает, что говорят!
- Это и впрямь заколдованная рыба!
- И Али тоже околдовали!
- Нет, я не ошибаюсь, - сказал Али, - Вы же знаете, что я исполняю приказ, ниспосланный мне свыше.
- Это и есть одна из тех редких ошибок, которые ты совершаешь .
- Какая же?
- Это своего рода политическая проблема. У каждого времени есть своя характерная черта, свой знак. Теперь у нас такое время, когда надо быть вне политики. Ты сам должен понять жителей города, Али-Рыбак, потому что какие бы разбойники или добропорядочные граждане не жили в этом городе, есть нечто превыше отдельных личностей и их характеров, превыше самой эпохи, ее знамений, общества и его устройства. Ты прекрасно знаешь все, что связано с рекой. Из чего же состоит река? Отвечу тебе: она состоит из трех моментов: русла, воды... Знаешь, что в-третьих? Отвечу тебе: течение, течение реки! Ты и сам прекрасно знаешь все это, ты же вырос на реке. Мы также прекрасно знаем свой город. Знаем, что и он состоит из трех вещей: нашей общины, нашего характера со всем добрым и дурным, что намешано в нем, с нашей врожденной склонностью к публичным исповедям. Есть и еще что-то основное, без чего невозможно понять этот город. Это история города, иными словами, его прошлое, настоящее и будущее. Даже сам Дворец - и здесь я не ругаю его, не поминаю добром или злом его и его обитателей - так вот, даже сам Дворец смотрит на наш город с точки зрения определенного исторического положения. Как же ты можешь позволить себе теперь претендовать на то, чтобы представлять историю?
- Я и не претендую на это.
- А вот и не так. Ты же пытаешься предать забвению подлинную историю города, призывая его все начать с нуля.
- Таков уж я, таков мой характер.
- А город устроен по-своему, и такова его позиция. Он представляет собой нечто общее, абсолютное, что невозможно ни ограничить, ни определить, будь то добро, или зло.
- Послушайте, люди, мы же не запрещаем злодеям творить свое зло в других городах, так почему же мы должны мешать лучшему среди нас нести добро в другие города, - возразил старику какой-то юноша.
- Я не против, - сказал старик. - Главное, чтобы каждый смело высказывал свое мнение и действовал в согласии с самим собой. Но говорить от имени города, истории - тут уж, извините, нет. Вот, что я имел в виду.
- Послушай, Али-Рыбак, ступай в другие города, потолкуй там с людьми, ты обязательно найдешь единомышленников и соберешь так много подарков, что не сможешь унести. Не ставь в трудное положение наш Город Искренности, мы говорим так, как думаем.
- Я все понял, так и сделаю. До скорой встречи, дорогие мои земляки. Я люблю вас. Люблю свой рород. Люблю своих братьев. Люблю Его Величество. Люблю весь мир.
5.
Слух об Али-Рыбаке быстро разнесся по семи городам, расположенным по дороге, ведущей во Дворец. Стоило ему войти во второй город, как его встретила толпа любопытных, желающих поглазеть на рыбу, которую он нес на плече, завернув в плащ.
Али-Рыбак остановился посреди площади, осторожно положил рыбу на землю и оглядел удивленную толпу.
- Вы хотите увидеть рыбу - она перед вами, - сказал он, разворачивая плащ.
- Никогда в жизни мы не видели такой красивой рыбы!
- Как ты ее поймал?
- На большой крючок?
- Что мне вам сказать? Я дал обет подарить эту рыбу Его Величеству и потому отправился во Дворец.
- О, Али-Рыбак, не передашь ли ты письмо Его Величеству?
- Послушайте меня хорошенько. Л готов нести подарки, поздравления, но не ставьте меня в неловкое положение, поручая мне что-то другое.
- И все же...
- Простите меня, но всему свое время. Настанет момент, и Его Величество вникнет в дела своих подданных. Так пусть сейчас уйдут те, у кого есть жалобы и прошения, а останутся те, кто готов послать подарки, приветствия, послания любви и преданности.
Мало-помалу жители разошлись под удивленным взглядом Али-Рыбака. Может, им всем было, на что пожаловаться? Или они не были верноподданными Его Величества? Да, наверное, зло - знамение этого времени. Иначе, почему они не радуются, узнав о том, что король остался цел и невредим, почему не клеймят его врагов?
Одна слепая старуха сказала ему, прежде чем уйти с площади:
- До тебя никто никогда не попадал во Дворец.
- Почему же?
Но старуха в ответ лишь покачала головой и ушла, держась за руку мальчика-поводыря.
Потом заговорил какой-то старик, будто продолжая слова, оказанные старухой: