Глава 7. Защита. Ч.2
— Итак, — сказал Валентин Астафьев, — меня преследуют, мне грозят… Это больше, чем заговор… Это образ мыслей. Это их образ жизни.
— Ты знаешь, кто они? — содрогнувшись от внезапно нахлынувшего ужаса, спросил Константин Брегман.
— Да, конечно. Правда, я не знаю их имен и фамилий. Но это не обязательно. У них вполне определенные лица. Иногда это лица толстяков, иногда веселых парней, иногда собственных родителей. Они преследуют меня в автобусах, в метро, следят, когда я хожу по улицам. Но теперь мне не страшно. Я знаю, что всё записывается. Все фиксируется.
Взгляд Астафьева обратился в сторону Человека с Блокнотом.
Человека не было, лишь кружился в воздухе едва уловимый аромат грозы.
— Меня настораживают дети, — сказал Астафьев, — они плачут.
«Откуда он узнал?» — мелькнуло в голове Шумова.
— Да, — сказал он, — дети шумят.
— И, кто знает, — добавил Астафьев, — может, они тоже следят за нами. Ты видел их лица?
Виталий Шумов вспомнил лицо той третьеклассницы в их дворе. Красное, потное лицо. Лоб взмок, катятся крупные капли пота, волосы прилипли к шее. И визжит. Она визжит.
— Визжит, — закричал Виталий Шумов, — сука заткнись!
Звук прекратился также внезапно, как и начался. Шумов ничего не запомнил.
— У нас есть только один выход, — Валентин Астафьев улыбнулся, — только один. Мы должны защищаться. Они хотят свести нас с ума. Но им это не удастся. Мы сплотимся. Наша сила страшна. Когда мы вместе.
— Они сломали мою скрипку, — сказал Костя Брегман, — мою любимую скрипку. Они подослали крокодила. Ненавижу крокодилов.
— Но мы должны быть осторожны, — сказал Астафьев, — пока мы не победим, никто не должен догадаться о нашей защите.
Друзья встали и взялись за руки.
Человек с Блокнотом усмехнулся: «Нашего полку прибыло. Удачной рыбалки!».
— Спасибо, — за всех ответил Валентин Астафьев, а его друзья даже не удивились тому, что, хотя вокруг никого нет, Валя с кем-то разговаривает.
Глава 8. День независимости от Мозга — 1
— День независимости начался с желтых флагов, с разноцветных флажков и прочей утвари… «Валентин, ты слушаешь меня? Астафьев? Эй, Астафьев!
— Да, — Валя вскочил, чуть не опрокинув парту, — да, Марья Дмитриевна.
— О чем я говорила? — презрительный голос, блестящие стекла очков.
— Вы говорили обо мне.
Класс хохочет. На лицах детей радость, трудно передаваемая словами.
— О чем я говорила?
«… моя первая учительница…»
Валя судорожно пытается вспомнить, о чем говорила его первая учительница.
— Вы… вы говорили…
Валя молчит.
— Подойти сюда, Астафьев.
В руках у первой учительницы — указка.
«…специальный железный наконечник, железная ручка, продажа оптом и в розницу…»
Валя медленно идет к доске.
Лица детей вокруг непроницаемы, радость ушла, теперь в их глазах — ожидание. Ожидание и злость: быстрей же!
Валя идет к доске.
С каждым шагом в мозг впечатывается: указка!
Шаг — указка!!
Шаг — указка!!!
Валя не может больше идти. Он болен.
Он лежит дома с температурой. У него горят уши.
Он убил первую учительницу.
Он не хочет об этом вспоминать.
По радио передача «Сделай сам».
Из телевизора доносится голос диктора:
«Он просто пришел к Марье Дмитриевне домой. Она его, конечно, впустила. Бывший ученик. Гордость математических Олимпиад. Просто — умница.
А он принес её в подарок огромный-огромный букет роз. Красные розы с огромными острыми шипами.
Она поблагодарила.
А он, этот бывший ученик, даже не дал её розы понюхать. Он ударил эту Марью Дмитриевну по лицу букетом. Шипы рассекли щеку, а один малюсенький шип по имени «Сашка-Букашка» как в масло вошел в правый глаз. И Марья Дмитриевна закричала. И побежала на кухню. И схватила столовый нож. Но что может слабая вооруженная старуха против озверелой гордости математических Олимпиад? Ну, ударила она его пару раз в бок. Ну, кровь полилась. Ну, умер, тут же на пороге кухни. Но ведь следующий придет».
Вот и Валя Астафьев на всякий случай газовый баллончик прихватил и цепь железную от сливного бачка. «Молодец, Валя».
Глава 9. День независимости от Мозга — 1. Окончание
Марья Дмитриевна встретила Валю Астафьева неласково. Черная повязка закрывала правый глаз учительницы. Узнав Валю, Марья Дмитриевна заулыбалась, но нож спрятать не успела.
— Зачем Вам это? — спросил Валя.
— Я готовила рыбу, — ответила Марья Дмитриевна, — ты любишь рыбу?
Валя кивнул.
На миг показалось, что учительница, кривится в ухмылке.
Промелькнуло нехорошее предчувствие, не оставив никаких выводов. Валя Астафьев прошел в комнату. Как всегда, на столе стояла фотография их класса. Её любимого класса. Парень в сером костюме насмешливо улыбался в объектив.
— Привет, сказал парень с фотографии, меня зовут Кен. Меня держат взаперти. Выпусти меня.
Валя кивнул.
— Хорошо, — сказал Астафьев, — а как Ваше здоровье, Марья Дмитриевна?
Учительница ласково улыбнулась.
— Здоровье? — переспросила она, — моё драгоценное здоровье???
Нож проворно полоснул по левой руке Вали. От неожиданной боли Астафьев на секунду потерял сознание.
— Выпусти меня, — кричал Кен, — ведь я — это ты. Все очень просто. Этот серый костюм…
Астафьев вскочил с кресла. Брызги попали на фотографию. Залили мальчика Кена. Серый костюм превратился в бордовый.
— Выпусти меня! — надрывался Кен. Красная жидкость попала ему в глаза, придав облику выпускника несколько зловещий оттенок.
Астафьев выронил газовый баллончик. Пока он пробовал достать цепь, Марья Дмитриевна не теряла времени даром.
Нож воткнулся прямо между лопатками. Астафьев, хрипя, повалился на ковер.
— А ты думал, что я — дура?! — спросила Марья Дмитриевна.
Её единственный глаз показывал последние минуты жизни ученика Астафьева.
— Нет, — продолжала она, — я знаю… ты хотел поймать меня в сеть.
Марья Дмитриевна улыбнулась.
— Ты попал, Валя, — закончила учительница, — ты крепко попал.
Голос прекратился.
Астафьев и Кен стояли в начале бесконечного темного туннеля.
— Ладно, — сказал Кен, — зато повеселился вдоволь.
Астафьев молчал.
— Не бери в голову, — сказал Кен, — жизнью больше, жизнью меньше, без разницы!
Астафьев молчал.
Кен выдернул из спины приятеля кухонный нож, обтер лезвие о полу пиджака.
— Хороший ножичек, — сказал Кен, — клевый ножичек.
Астафьев молчал.
Кен похлопал Валю по плечу и вошел в туннель. Еще несколько минут можно было видеть его спину, а потом парень с фотографии исчез. Валентин Астафьев попытался приподняться на локтях, но что-то мешало. Сеть поймала рыбка. Он попробовал выговорить последние слова, но губы не слушались. Валентин Астафьев лег на прежнее место.
Неловко повернувшись, Марья Дмитриевна смахнула со стола фотографию своего любимого класса.
Видя налетающий с сумасшедшей скоростью пол, Кен закрыл глаза.
Больше нету парня в сером костюме.
Нету Астафьева.
Сдох РЫБАК.
Больше ничего нету.
Глава 10. Объяснение в любви
Мой юный незнакомый друг, кем бы ты ни был, где б ты не жил, знай — я люблю тебя. Люблю как собственного сына. Как милую мать — старуху. И эта глава написана специально для тебя, мой маленький незнакомый друг.
Я пытаюсь предостеречь тебя, вбить в твои, изъеденные наркотой и алкоголем мозги простейшие законы жизни.