— Это безумие, девочка моя.
Йоусабет едва сдерживается, чтобы не рассмеяться в лицо этому смущенному пожилому человеку. Она хотела бы полюбить его: ведь он находился во власти того же тирана, но в отличие от нее ему это нравилось.
— Надо же мне когда-нибудь выйти замуж.
— Конечно, бог тебе в помощь, доченька, но неужели ты не могла выбрать достойного человека?
— Однажды я уже выбрала себе мужа, но его выгнали, а нашего ребенка украли, — с горечью ответила она.
— Почему ты все время выбираешь тех, кто гораздо ниже тебя?
Она иронически рассмеялась:
— А что я такого сделала в жизни, чтобы быть выше их? Или, может, тут дело в том, что ты накопил много денег, а мать всю жизнь выставляла напоказ свое тщеславие?
— Но ведь он… убийца.
— Докажи.
— Священник никогда не согласится обвенчать вас против воли твоих родителей.
— Обойдемся и без его благословения, мы уже сами себя обвенчали.
— Tc-c, — сказал он, будто у конторских стен имелись уши. — Я обещаю отправить тебя куда угодно, если ты оставишь эту затею, и ты никогда не будешь нуждаться в деньгах.
— Ты, значит, хочешь, чтобы я погибла в Копенгагене? Думаешь, так лучше, думаешь, здесь никто ничего не узнает?
Он не отвечает. Эта девушка крайне огорчает его, бросает вызов и ему, и всему тому, на чем строится благополучие поселка. И тут в голову ему приходят соображения финансового порядка:
— А на что вы собираетесь жить? Я не стану принимать от него рыбу и могу хоть сейчас отобрать у него за долги и дом, и лодку.
Йоусабет рассердилась не на шутку:
— Что же, давай, заставь родную дочь умереть с голоду — это же не убийство. — С этими словами она побежала к Ислейвуру.
Он не так смел. У него уже была встреча с торговцем Вальдемаром.
«Тебе, видно, недостаточно всего, что было, ты еще хочешь и дочь мою соблазнить? Если так будет продолжаться, я не вижу причин скрывать от сислумадюра слухи о том, как именно умер твой брат».
Ислейвур едва ли сумеет выстоять в этой борьбе, слишком тяжело досталась ему любовь, хотя сражение за нее еще только разгорается.
— Йоусабет, — сказал он, бледнея от сознания собственного малодушия, — я не хочу быть причиной несчастья, которое ждет нас, если ты пойдешь против воли родителей, вряд ли ты так уж сильно любишь меня. Ты словно играешь с ними в какую-то игру — мстишь им за себя или еще что.
— Трудно сказать, — зло проговорила Йоусабет, — трудно сказать, как и почему человек любит, но мне жаль, что ты заодно с моими тиранами.
— Да ведь я только о тебе беспокоюсь, я на все готов, только бы ты была со мной. Я же с самого детства мечтаю о тебе, потому что люблю.
— Мы не можем понять ни других, ни самих себя, — рассеянно ответила она, думая о чем-то своем. — Может быть, и я всю жизнь любила тебя, хоть и не подозревала об этом, пока обоим нам не стало худо. Помню, еще девчонкой мечтала, чтобы ты меня приревновал к Йоуну. А может, нас объединила не любовь, а беда, но в таком случае это наша беда и никому нет до нее дела.
— Что я могу предложить тебе? — в отчаянии воскликнул он. — Голод и людское презрение, а может быть, что-нибудь еще хуже. Да и что ты знаешь обо мне, кроме того, что я убийца?
Она подошла к нему, погладила по голове:
— Все мы в той или иной степени убийцы, все мы подчас убиваем кого-то, но мы должны жить и бороться за эту жизнь. Пусть отец стыдит нас за бедность — у всех должны быть воля и самостоятельность, которые нельзя продавать за хлеб, если хочешь отличаться чем-то от домашнего скота. Тебе решать: или меня пошлют в ссылку, а ты останешься гнить здесь, или мы вместе бросим всем вызов.
Он осторожно высвободился из ее объятий, подошел к окну. Кусочек мира за окном отнюдь не радует глаз: грязный снег, тропинки, протоптанные людьми, которые упорно борются за существование, под снегом — камни, а там, дальше, — океан, и ни одной зеленой ветки вокруг, ни лучика солнца. Но это его мир, хочешь не хочешь, а придется жить в нем; и все же насколько он красивее, когда рядом Йоусабет.
Ислейвур отвернулся от окна и улыбнулся ей.
Йоусабет переехала к Ислейвуру, и отец ее не осмелился полностью лишить их средств к существованию: духу не хватило пойти на убийство, послать дочь на голодную смерть. Однако поздними вечерами торговец с женой по-прежнему ломали себе голову, где найти выход из этой скандальной ситуации, — искали и не могли найти.
Йоусабет держалась бодро и бесстрашно:
— Летом я буду ходить с тобой в море, ведь я умею грести не хуже любого из парней, которые учили меня этому.