— Расскажите.
— Вы пересекли границу Мексики, — сказал он. — На лошади вы въехали в маленький поселок. Люди знали вас и боялись. Они знали, что из пистолета, который висел сейчас у вас на поясе, вы застрелили очень много народу. Поселок был настолько мал, что в нем не нашлось даже священника.
Крестьяне, увидев вас, ушли из поселка. Грубые люди, они не хотели иметь с вами ничего общего. Крестьяне ушли.
Вы стали самым сильным мужчиной в округе.
Вас соблазнила тринадцатилетняя девочка, вы жили с ней в глиняной хижине, не занимаясь ничем, кроме любви.
Это была стройная девушка с длинными черными волосами. Вы занимались любовью стоя, сидя и лежа на грязном полу среди кур и поросят. Стены, пол и даже крыша хижины покрылись вашей спермой и ее секрецией.
Вы спали на полу, подушкой вам служила сперма, а одеялом секреция.
Люди в поселке боялись вас настолько, что ничего не могли сделать.
Через некоторое время она стала ходить по поселку без одежды, и люди сказали, что это нехорошо, а когда вы тоже стали ходить по поселку без одежды и заниматься с ней любовью на спине у лошади в центре зокало, люди испугались и ушли из поселка. Он до сих пор стоит пустой.
Люди не хотят там жить.
Ни вы, ни она не дожили до двадцати лет. В этом не было нужды.
— Вот видите, я знаю, что произошло наверху, — сказал хозяин. Он мягко улыбался. Глаза напоминали шнурки от клавесина.
Я думал о том, что произошло наверху.
— Вы ведь знаете: все, что я рассказал, правда, — сказал он. — Вы видели это своими глазами и чувствовали своей кожей. Дочитывайте книгу и простите, что прервал. Я рад за вас.
Раскрытые страницы книги замелькали все быстрее и быстрее, пока не закрутились быстро, как корабельный винт.
ГОД, КОГДА В ХЭЙМАНСКОМ РУЧЬЕ
В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ПОЯВИЛАСЬ ФОРЕЛЬ
Нет больше старого пердуна. Хэйманский ручей получил свое имя в память о Чарльзе Хэймане, бедолаге–первооткрывателе страны, в которой из–за нищеты, уродства и беспросветности почти никто не хотел жить. В 1876 году он построил себе хижину на берегу ручья, собиравшего всю воду с бесплодного холма. Позже ручей назвали Хэйманским.
Мистер Хэйман не умел читать и писать, и был уверен, что вполне может обойтись без этих навыков. Мистер Хэйман жил случайными заработками год за годом и из года в год.
Сломалась повозка?
Мистер Хэйман починит.
Сгорел забор?
Мистер Хэйман растащит головешки.
Мистер Хэйман питался перемолотой пшеницей и кормовой капустой. Он покупал пшеницу стофунтовыми мешками и молол ее в ступке пестиком. Он сажал капусту перед своей хижиной и ухаживал за ней, как за благородной орхидеей.
За всю жизнь мистер Хэйман так и не узнал, что такое кофе, табак, алкоголь и женщины, считая все это большой глупостью.
Зимой в Хэйманский ручей заплывало несколько форелей, но к началу лета вода высыхала, и ни одной рыбы в нем не оставалось.
Мистер Хэйман ловил одну или две форели и ел их сырыми с перемолотой пшеницей и кормовой капустой; но пришел день, когда он состарился настолько, что не мог больше работать, а дети стали думать, что он дьявол, раз живет один, и боялись подходить к ручью и хижине.
Мистера Хэймана это не волновало. Дети — последнее, что могло заинтересовать его в этом мире. Грамота, дети — все одно, думал мистер Хэйман, молол пшеницу, ухаживал за кормовой капустой и ловил одну иди двух форелей, когда те заплывали к нему в ручей.
Он выглядел девяностолетним стариком тридцать лет подряд, и когда решил, что пора умирать, то так и сделал. В тот год форель не заплывала в Хэйманский ручей, и с тех пор ни разу там не показывалась. После смерти старика форель решила держаться от ручья подальше.
Ступка с пестиком упала с полки и раскололась.
Хижина сгнила.
Кормовая капуста заросла сорняками.
Через двадцать лет после смерти мистера Хэймана люди из рыбнадзора решили запустить форель в окрестные водоемы.
— Сюда тоже? — спросил один из них.
— Давай, — ответил другой.
Они вывалили в ручей полное ведро форели, но не успели рыбы коснуться воды, как перевернулись белыми животами вверх и мертвыми телами поплыли по течению.
ФОРЕЛЬ УМИРАЕТ ОТ ПОРТВЕЙНА
Это не фантазия — из тех, что приходят в голову, пока сидишь в сортире.
Это реальность.
Одиннадцатидюймовая радужная форель мертва. Ее жизнь навеки унес из вод всей земли один–единственный глоток портвейна.