Анри от ужаса мгновенно вспотел, будто кожу полили липкой смолой. Тело не слушалось, точно связанное крепкими верёвками. Показалось, что чувствует едкую гарь. Может быть, он уже привязан к столбу в сердцевине костра?</p>
<p>
— Велика сила Господа, — удовлетворенно произнес незнакомец. — Сотрёт он с лица земли всякого колдуна, еретика, чернокнижника, прелюбодея. — Остановился, словно задумался, продолжать перечисление или уже достаточно. Потом резко закончил: — Всякого, одним словом. — Вновь замолчал и добавил: — Страшишься, раб божий?</p>
<p>
Анри попытался что-то сказать, но во рту стоял ком. Получилось лишь судорожно кивнуть.</p>
<p>
— Это хорошо, — смилостивился жуткий брат Арнольд. — Страх Божий следует вбивать в голову. Топором.</p>
<p>
Инквизитор крепко взял его руку с судорожно сжатой в кулак злополучной куклой. Ладонь сама разжалась.</p>
<p>
— Колдун? Ворожбу творишь! — Инквизитор распалился и вдруг заговорил яростным речитативом: — Тех, которые осквернились, стал жечь огнём, ибо семенем блуда начертали имя его. Серп свой на землю поверг и обрезал гроздья и пожрал неугодных… — Он остановился. Перевёл дыхание и с удовлетворением закончил: — Кто имеет уши, тот их и лишится.</p>
<p>
Анри трясло. От страха он не понял ни одного слова. Смысл речи ускользал, будто его и не было, оставляя за собой лишь панику. Сердце билось о частокол рёбер узником, трясущим тюремную решётку. Попытался оправдаться:</p>
<p>
— Нет, нет! Это… Сирота я, ага. Вкалываю за жратву у булочника…</p>
<p>
Сам понимал, как нелепо звучат слова, но не знал, что делать. Бежать бесполезно — почва предательская. Рытвины, камни, лужи и кочки сидели в ночной засаде и только ждали неосторожную ступню.</p>
<p>
В глубине чёрного капюшона явственно проблёскивала заповедь: «И даже не пытайся…». Не стоило лезть на рожон, что бы это ни значило — слишком уж уверенным и сильным выглядел пришелец.</p>
<p>
Инквизитор возопил шипящим полушёпотом. При этом он покачивал головой, словно змея перед ошалевшей от страха мышью:</p>
<p>
— Весь город погряз в ереси. Сжечь, как траву сорную!!! Все-е-е-е-ех!!!!</p>
<p>
Анри сжался, спрятал голову. Слова били так, что казалось, кровь брызгала из ушей мелкой пеной. Намедни видел, как колесовали вора на площади. Голого мужика распяли на колесе и били железными палками, ломая кости. Сукровица выступала сквозь кожу, и тело вдруг стало ярко-бордовым, словно окаянного опустили в краску. </p>
<p>
— Катары, все катары! Равно, что антихристы. Понастроили синагоги сатаны. Отпали от веры христианской.</p>
<p>
Почувствовал, что от страха уже не слышит слов, но в этот момент собеседник вдруг остановился.</p>
<p>
Схватил за плечи и тряханул, как кот мышь:</p>
<p>
— Эй, возвращайся. Рано богу душу отдавать. Слышишь меня?</p>
<p>
Слабо кивнул.</p>
<p>
Собеседник вдруг заговорил обычным голосом:</p>
<p>
— Выбирай, парень, судьбу: либо поутру в костёр, либо Святой Церкви помогать, врагов веры, подлых катаров, ловить. И себя спасешь, смоешь с души злодеяния. Вижу, не пропал ты для Господа, хоть проник в тебя яд дьявольский…</p>
<p>
Инквизитор остановился.</p>
<p>
Тяжело переступил с ноги на ногу, ещё ближе наклонился и произнёс уже совсем по-дружески:</p>
<p>
— Агнесса верно рекла, есть в тебе добродетели скрытые, о которых сам не ведаешь. В конце концов, любой грех можно предать забвению, чем ниже человек пал, тем легче душу его спасти.</p>
<p>
Анри плохо понимал, о чём идёт речь. Однако сообразил, что убивать его пока не собираются. Среди слов собеседника услышал знакомое имя. Поэтому сбивчиво пояснил:</p>
<p>
— Присох я. Запал на неё.</p>
<p>
— На кого? Церковь Святую?</p>
<p>
— Нет, Агнессу… Хотя на церковь, конечно, тоже. И на вас, святой отец… — попытался поцеловать руку инквизитора, но ткнулся губами лишь в жесткую ткань.</p>
<p>
— Катаров ненавидишь?</p>
<p>
— А то! Всем сердцем…. Клянусь. — Он торопливо перекрестился. — А кто они? Во что верят, твари?</p>
<p>
Инквизитор задумался. Где-то над болотами завыли полуночные духи. В городе залаяли давно потерявшие иллюзии псы. Наконец собеседник заговорил:</p>
<p>
— Думать не смей об их вере, иначе дьявол войдёт в сердце. Они соблазнят своей ересью даже ангелов господних. Уж очень складно умеют говорить, не отличишь от добрых христиан.</p>
<p>
— Ага! А можно распознать гадов?</p>
<p>
— Конечно. Порок делает их злобными, клеймо Каиново на лицах их, взгляд лжив, шаг мелок, дыхание зловонно.</p>
<p>
Нельзя сказать, чтобы дух, исходящий от собеседника, благоухал свежестью. Но, видно, запахи тоже бывают разные, и крепкий дух святого человека воистину торжествен и непобедим.</p>
<p>
— Знаю такого каталу… — Анри говорил торопливо, стараясь успеть, пока собеседник вновь не принялся орать страшные речи.</p>
<p>
— Катара, — мягко поправил инквизитор.</p>
<p>
— Да, да. Допетрил. Муж Агнессы точно из них: чёрные патлы, острый нос, слезящиеся глаза, хромает, тля….</p>