Тут раздался лязгающий скрежет и что-то невидимое толкнуло в спину. Он пошатнулся, соседние тела удержали от падения. Птица замедлила свой полет и остановилась. Снаружи мерещился сказочный чертог. Пол и стены выложены мрамором и самоцветами, колонны уходят ввысь, сияют диковинные светильники. Вот теперь Марк испугался. Вдруг покажется Всевышний и спросит что-нибудь? И придётся рассказывать о своих бесчисленных грехах.</p>
<p>
Неведомо откуда раздался зычный глас, монотонно прорекший слова на чужом языке. Со змеиным шипением бока птицы треснули и разошлись. Люди поспешно рванулись во дворец. Торопились предстать перед грозным судом. Может, первым обещана поблажка? Марк пробкой вылетел наружу…</p>
<p>
И захрипел, давясь и кашляя, выплёвывая солёную воду. Хоромы исчезли, он лежал на палубе. Вокруг знакомые лица.</p>
<p>
— Слава Милосердному. Жив! А думали, захлебнулся, — услышал довольные голоса.</p>
<p>
Кто-то сердобольно предложил кружку воды.</p>
<p>
— Молодец! — похвалил Фома. — Господь бережёт тех, кто сам себя сохраняет. И помогает тем, кто сам умеет себя беречь.</p>
<p>
— Я был в Шеоле, — сообщил Марк.</p>
<p>
— И как там?</p>
<p>
— Жить можно. Блудниц навалом.</p>
<p>
Он старался вспомнить детали загробного видения. Но оно таяло зыбким туманом.</p>
<p>
Шторм умчался, захватив разодранные в клочья тучи. Недосчитались троих подростков и одного взрослого.</p>
<p>
После бури стихии словно устыдились своего поведения. Тихий попутный ветер помогал гребцам. Море угомонилось, стало спокойно и бесконечно, как после дней Потопа.</p>
<p>
Разнообразия пейзажа за бортом не наблюдалось, на западе, востоке, севере, и даже юге — только вода. Однако скука отсутствовала. Море не воспринимало мореплавателей как гостей и не позволяло праздно сидеть и считать волны. Для стихии они были сезонными рабочими, которых надо постоянно занимать. Да и капитан Елисей не любил лодырей. Он видел бездельников даже сквозь палубу и толщу воды. Праздношатающиеся рыбы нервно улепётывали от его взгляда. Поэтому в свободное время каждый драил палубу. На корабле движется все вокруг, кроме судна. А так уж заведено у мореходов, всё, что не движется, надо мыть.</p>
<p>
Как-то Марк скрёб настил у мачты и вдруг вспомнил, как во время шторма спасательная верёвка соскользнула в самый неподходящий момент. Он же прочно затянул петли. Словно по наитию провёл пальцами по дереву там, где был узел, и вдруг обнаружил след от ножа. Так вот что случилось. Наум не простил поражения. Им всегда будет тесно рядом. И с этим надо что-то делать.</p>
<p>
Вот уже несколько месяцев сорок весел и два паруса настойчиво тащили хрупкую игрушку стихий по необъятной, качающейся и трясущейся массе воды. Ночь меняла день по традиции, заведённой с тех пор, как Творец отделил свет от тьмы, а судно непостижимым образом всё еще оставалось цело.</p>
<p>
Время течёт для всех, добрых и злых, сильных и слабых. Его не трогают людские страдания. Оно безразлично, как свет солнца, шелест ветра, рокот волн. Отрешённо, даже равнодушно, подобно Богу. Лишь иногда бросает взгляд на крохотное судёнышко, настырно пробирающееся неведомо куда.</p>
<p>
Путешествие уже всем надоело. Устали от скудности рациона и пространства, непрерывной качки, непредсказуемости моря, жути пучины под килем. Хорошо бы домой. Хорошо бы хоть куда, только на сушу.</p>
<p>
Марк в молитвах настойчиво просил у Господа наконец доплыть до неведомой цели. У любой дороги должен быть конец. Разве у море нет края? Может быть, на небесах давно плюнули на них, растёрли и забыли?</p>
<p>
Как-то он спросил об этом у мудрого учителя ребе Йоханана. Тот не ответил, лишь почесал седую бороду, посмотрел на одинокое белое облако и негромко произнёс:</p>
<p>
— Вот! Уже и ребёнок спрашивает.</p>
<p>
Наконец появились островки суши.</p>
<p>
Миновали первый, где жили варвары, одетые в звериные шкуры. Из-за расстояния было трудно оценить их рост, но, скорее всего, великаны. Они грозили с берега дубинами и кидали в корабль камни. Что их так разозлило? Может, не терпели любопытных и думали, что с корабля подглядывают. Скорее просто ярились от безделья. Ветер сносил их бешеные крики, оставляя только краткие вопли, словно мужики топтали орущих чаек.</p>
<p>
Проплыли мимо скалистых берегов неведомой земли, где утёсы гримасничали жуткими рожами с глазами-пещерами. Зубастые пасти изрыгали пену и пытались схватить судно. Несколько бесноватых скал сиганули в воду и поплыли вдогонку. Выскочили рядом с бортом, шипя и отфыркиваясь. Марк запустил в них ведром, которое те сразу сожрали. А корабль успел проскочить мимо. Обошлось.</p>
<p>
— Сдурел, что ли?! — похвалил мальчика капитан.</p>
<p>
Потом долго блуждали в стране туманов, где не видно ни зги. Среди призрачного сумрака звучали странные голоса. Они стонали, подвывали, рыдали. Иногда издали кто-то рычал.</p>
<p>
— Морской дьявол! Порву на щупальца осьминога! — ласково отзывался Фома, стуча по зубам кончиком меча.</p>
<p>
Наконец морок рассеялся и перед глазами показался остров. На берегу валялись груды белёсых костей.</p>
<p>
— Пусть Бог то и то со мной сделает, если это не земля мёртвых, — заявил капитан.</p>
<p>
Видимо, был прав, поскольку Господь не сотворил с ним ничего из перечисленного.</p>