Наконец пройдя через все три стаи, старейшина приблизился к молчаливым рыбам. Он пристально с почти закрытыми глазами пытался рассмотреть их положение. Застыв в такой позе довольно длительное время, он создал впечатление спящей рыбы. Никто не знает спал ли он в тот момент, или действительно пристально осматривал.
Наконец он сделал медленный поворот в сторону стай. Все рыбы с нетерпением ждали ответа старейшины. Все взоры были обращены к нему. Все внимание рыб переключилось на него. Старейшина остановился в метре от вертикальной линии стай, надул жабры, казалось бы, изо-всех сил и еле слышным голосом произнес:
– А почему они молчат?
Всем рыбам трех стай хватило несколько секунд ступора, чтобы оказаться в огромной рыбной сетке закинутой рыбацким судном «Гарпун».
Сетка начала сужаться и три стаи вновь объединились. Почти спрессованные друг-другом рыбы, жадно смотрели на молчаливых рыб. Сетка медленно поднималась вверх все больше сжимая свою добычу. Исчезли голоса прежних рыб, исчезло всякое стремление вырваться. В глазах рыб, которые были почти вдавлены в рыбацкую сетку, было лишь удивление. Ни страха. Ни огня. Лишь жадность и удивление. Где-то в середине масс рыб пропал и Старейшина. Рыбы смотрели до последнего момента подъема. Они смотрели на двух молчаливых рыб.
Двое, из тысячи, остановились друг против друга. Две рыбы смотрели друг на друга в упор. Холодный взгляд, непринужденный образ, спокойный нрав – всё что могло сказать о них. Никакого звука.
Медленным движением хвоста, спокойным дыханием, молчаливые рыбы повернулись и уплыли в бездну унося за собой завистливый луч взоров тысяч обреченных рыб.
«Гарпун» плавал по здешним водам уже не первый год. Это судно славилось тем, что рыбакам в нем постоянно не везло. Улов всегда был мал. И сегодня, отчаявшись малым уловом, рыбаки решили вытянуть сетку строго вертикально уже ни на что, не надеясь.
– Надежда умирает последней! – заметив бешенные вспрыски пены над морской водой выкрикнул рыбак, вытягивая рыбацкую сетку с набитым до верха уловом.
Конец.