— Здесь говорить нельзя. Идите к Парку Испании, ждите у первой скамейки!
За десять минут ожидания — они нужны были Мирову не только чтобы быстро одеться и дойти до парка, но и взвесить обстановку, решить, как действовать дальше, — Петр окончательно обдумал, что станет говорить. Он не имел права звонить кому-либо, и посоветоваться было не с кем. А Миров, в свою очередь, почувствовал, что уклониться от встречи нельзя: в парке находился советский человек, коллега, который явно попал в беду и нуждался в помощи. Вариант того, что нелегал мог привести за собой наружное наблюдение, Миров исключал, полагаясь на выучку и профессионализм военного разведчика.
— Что с тобой, милый друг? На тебя нельзя смотреть, — сказал Миров, как только они пожали друг другу руки. — Я понимаю, что если бы у тебя было другое лицо, ты бы пришел с ним. — Миров пытался шутить.
— Кошмар. Жить не хочется…
И рассказал обо всем, что случилось, со слов жены, в его отсутствие.
Мирову стало легче — проблема не профессионального характера, слава Богу. Чтобы дать время собеседнику успокоиться, прийти в себя, он перевел разговор на профессиональные детали: как на меня вышел, не привел ли «хвоста»…
Петр не слушал его. Несмотря на все советы академических «Слонов» держать себя в руках, походить в любых ситуациях на бесчувственную ледяную глыбу, он весь кипел от негодования.
— Сволочь! Негодяй! Я скоро его «вычислю» и убью своими руками.
— Спокойно! Давай по порядку.
— Где Алексей? — пришедший почти кричал.
— Тише! — Миров крепко выругался. — Главное — контроль над собой. Забыл, что нас учили побеждать прежде всего самого себя.
— Похоже, свои же начинают побеждать меня. А начали с жены. Хотя я и состою в законном браке всего двадцать дней. Один из моих кураторов, кажется, я знаю, о ком речь, ввалился ко мне в хату вдрызг косой и полез на мою жену! Теперь я начинаю понимать, почему эта скотина все твердила, что завтра же сделает меня майором! Жена в панике! Ничего не понимает! Слава Богу, не догадалась, что он русский. Я сказал, что ничего не знаю, понятия не имею, кто это был, может быть какой-то выживший из ума эмигрант… Хорошо, вовремя подоспела экономка, — поднялась на наш этаж за стаканом молока. И сука эта протрезвела. Вмиг сгинул. Передайте руководству — пусть принимают меры по обеспечению, или я эту гниду достану из-под земли сам! Да! Главное! А если он вывел на меня полицию? Пусть шевелятся…
— Успокойтесь, коллега. Дышите глубже. Только так в ваш мозг начнет поступать кислород. Главного не случилось! Честь вашей жены спасена. И «хвоста» за ним не было. Ну, не идиот же он. Разберутся. Проверят. Ну, а если что — выведут из страны. И в вашей «конторе» будет большой скандал!
— Что в «конторе»? Моя судьба висит на волоске!
— Все может быть. Однако не усугубляйте. Не мне вас учить. Изыщите способ проверки. Я же сегодня, обещаю, перескажу все руководству. Я тебя понимаю, друг! Но ведь могло быть хуже.
Петр вспомнил прощальные слова своего любимого наставника по Академии: «Ну, капитан, долгие годы успеха тебе предрекаю! Я редко ошибаюсь!». А Миров неожиданно для самого себя, что делать он не имел права, рассказал о причине эвакуации Алексея Шевченко в Москву. В любом случае следовало поговорить с взволнованным профессионалом еще несколько минут, но обязательно на отвлеченную тему: чтобы убедиться, что «пары» вышли и нелегал не совершит никаких безрассудных поступков.
Шевченко был прикрыт представительством «Межкниги» и как честный, порядочный человек делал все, чтобы люди и организации, торговавшие — по весьма льготным ценам — советскими книгами в Мексике, своевременно вносили в его кассу, то есть на счет «Межкниги» в банке, положенные суммы. Дело шло более-менее гладко, но вот представители компартии Мексики просто злостно не возмещали ни копейки. Шевченко требовал, напоминал, взывал к рассудку, и тогда генсек Ди-онисио Энсинас по своему каналу пожаловался «товарищу Федору», прямо в ЦК КПСС, что «Шевченко политически неграмотен, не понимает, что делает». И «товарищ Федор» или кто-то из его подчиненных приказал руководству ГРУ отозвать Шевченко, прекрасного, заслуженного. офицера-разведчика.