В свертке, брошенном мистером Бруком в мусорный ящик, оказались копии различных документов и писем посольства США, нот мексиканскому МИДу, некоторых разделов отчета работы за прошлый год, мелких сообщений ФБР, справки о передаче власти одного президента Мексики другому и докладной записки неизвестного лица послу Роберту К. Хиллу о состоянии дел в «экстремистских организациях Мексики».
Уже беглое знакомство с «бумагами Брука» показало, что резидентура ЦРУ в Мексике не пожелала потрудиться должным образом, а «докладная записка» попахивала явной липой.
Посылка, вложенная Пятым в тайник резидентуры ГРУ, вскоре оказалась в «Аквариуме», а еще через три дня Мишель принял радиограмму, в которой подброшенные «документы» оценивались невысоко, но вместе с тем одобрялась деятельность резидентуры Пятого. Предлагалось прекратить дальнейшую возню с Бруком и принять все необходимые меры к обеспечению безопасности Кристины.
Вручая Пятому текст приказа, Мишель горячо заявил:
— Но ведь нельзя оставить его безнаказанным! Он сорвал нам операцию. Вывел из игры Кристину.
Пятому нравилась позиция Мишеля по отношению к противнику. В боксе это было ценным качеством, когда спортсмен, пропустив удар, с еще большей энергией идет в атаку.
— Однако никаких «мокрых дел»! На это никто не пойдет.
— Зачем? Есть и другие способы.
— А ну-ка, ну-ка, — уже с интересом сказал Пятый и погасил сигарету. — Выкладывай!
Мишель оживился, подлил в рюмки кактусовой водки текилы, залпом опорожнил свою, бросил щепотку соли на язык, закусил кусочком лимона и четко, как это он умел, изложил свой план.
Пятый, с удовольствием слушая своего дельного помощника, отметил в уме, что, когда надо будет в конце года писать характеристику на майора, в нее войдут яркие строчки.
Через пару дней радиограмма с предложением разведчиков ушла в Центр.
Часы на Спасской башне Кремля пробили семь вечера. Их бой был слышен в Александровском саду у Манежа. Именно сюда пришла на свидание элегантно одетая молодая женщина, работавшая в аппарате советника по культуре посольства Франции в СССР. Помимо французского она владела русским, английским и испанским языками, имела завидные знакомства в московском «бомонде».
В КГБ завели на нее пухлое дело-формуляр, полагая, опираясь на некоторые данные, что она работает на французскую военную разведку.
Через пять минут после боя часов к ней подошел со скромным букетиком подснежников мужчина, которого вряд ли можно было назвать красавцем. Широкое крестьянское лицо с редкими зубами, одежда модная, но слегка помятая. Это был сотрудник ПГУ КГБ, капитан госбезопасности, который по заданию руководства выдавал себя за сотрудника Всесоюзного общества культурных связей с заграницей, а сейчас выдавал себя еще и за влюбленного. Перед тем как осесть в Центре, он несколько лет работал в резидентуре ПГУ в Мексике, где простой крестьянский парень из-под Рязани, за два года спецшколы ставший разведчиком, получил не только профессиональную практику, но и вкусил кое-какие «запретные» для простого смертного плоды. Лесную спецшколу он окончил как раз в то лето, когда Никита Хрущев, пытаясь спасти от развала реформируемое им с помощью кукурузы сельское хозяйство, призвал всех членов партии, сколько-нибудь понимавших в нем толк, поехать на село и приложить там свои силы.
Наш герой, которому не давались языки и вряд ли светила карьера Джеймса Бонда, подал рапорт об увольнении из КГБ, чтобы применить свои способности на колхозной пашне. Однако кадровики из ПГУ, заявив, что на его обучение разведчиком затрачены немалые государственные деньги, направили его под дипломатической «крышей» в Мексику.
В этой далекой стране хлопот он своему руководству доставил немало. Однажды даже разбил машину резидентуры, умудрившись въехать на ней в витрину магазина. «Горел» по мелочам и в ряде других эпизодов. Однако резидент Зотов, чтобы в Центре плохо о нем не думали, маскировал, как мог, «подвиги» своего подопечного. Но кое-что все-таки стало достоянием начальника латиноамериканского отдела ПГУ, и тот, по возвращении этого горе-разведчика в Москву, не оставил его в своем отделе, а направил на работу в БОКС.
На одном из приемов капитан и увидел красавицу из французского посольства. И по уши влюбился в нее. Когда коллеги заметили это, он сочинил рапорт, в котором изложил план «разработки» с последующей вербовкой своей пассии. Однако на деле скоро получилось так, что незадачливый разведчик сам превратился в объект разработки и, то ли по врожденной глупости, то ли из мести за отзыв из чужедальней страны, превратился в платного агента французской разведки, снабжая свою знакомую доступной ему информацией.