Я хмуро ухожу, и взвизги Софоклеса сопровождают мои шаги, как сумасшедший марш…
Зубной врач не знал, что я юморист. Он просто сказал, что приема нет, потому что отключили воду. Он посоветовал купить в аптеке чего-нибудь болеутоляющее. Не знаю почему, но я купил керосина, пришел домой и стал лечиться. Вскоре вся квартира провоняла керосином а зуб заболел еще сильней.
И вот я сижу и пишу рассказ о тяжелой доле юмористов. Посвящаю рассказ… ну, конечно, вы угадали, проклятому Софоклесу! Он здорово посмеется.
РЫБНАЯ ЛОВЛЯ В ПИЖАМЕ
Перевод А. Кроткова
Я сидел в кресле и ждал, пока моя жена подойдет к двери, и, как только она взялась за дверную ручку, тотчас снял телефонную трубку.
— Не знаю… — сказал я. — Если бы в другой день… А сегодня ведь пятница, и у меня уже есть свой план на субботу и воскресенье…
Затем я прикрыл трубку рукой и прошептал жене:
— Это директор! Он мне всегда портит настроение
И я снова сосредоточил внимание на телефоне.
— Хорошо, хорошо. Но почему не может поехать, например, Милош? Он лучше меня знает немецкий… Ага! Понимаю… Он в командировке в Праге… А Клабзуба? Больной? Ну что тут поделаешь?.. Что вы говорите?.. Возвратимся в воскресенье вечером? Хорошо, товарищ директор. Скажу, обязательно передам. До свидания!
Я положил трубку и обратился к жене:
— Директор передает тебе привет и просит извинения за то, что испортил нам выходные.
— А что случилось? — поинтересовалась жена, не отрывая взгляда от экрана телевизора.
— Что случилось? — печально переспросил я — К нам приехала немецкая делегация, и мне поручено сопровождать ее. Ты же знаешь
— Знаю, — вздохнув, перебила меня жена, встала и выключила телевизор — Что тебе приготовить с собой?
— Вернемся мы только в воскресенье вечером. Непонятно, почему должен ехать именно я?..
— Двух рубашек тебе будет достаточно? — спросила жена.
— Вполне. Не забудь, пожалуйста, о галстуках. И, конечно, пижаму.
— А куда, собственно, вы едете? — поинтересовалась она.
— Куда? Мы едем в лучший профилакторий — гордость нашего предприятия.
Жена застегнула «молнию» на моем чемодане и спросила:
— Надеюсь, дорогой, там, вдали, ты будешь думать обо мне?
— Ну, разумеется, любимая, — ответил я.
— Как всегда?
— Конечно, — улыбнулся я. — Как всегда!
Я поцеловал ее и вышел на лестничную площадку Жена стояла у приоткрытой двери и ждала, пока я войду в кабину лифта. И когда я уже собрался нажать кнопку первого этажа, она, сощурившись, громко сказала:
— Да, вот что, дорогой! Совсем запамятовала тебе сказать… Я забыла оплатить счет. И вот уже два дня, как у нас отключили телефон.
О-хо-хо! Попробуй теперь докажи ей. что я собирался с дружками всего лишь на рыбалку…
Рисунок Милана ВАВРО
РОМАНТИЧЕСКАЯ НАТУРА
Перевод Г. Дунды
Цигличка сидел на лавке под могучей кроной ореха и, сосредоточенно глядя на далекий горизонт, курил. В это время его жена суетилась у длинного стола, заставленного большими стеклянными банками, готовя для засолки огурцы. Цигличка погасил окурок, поднялся с лавки и. не отрывая взгляда от горизонта, произнес:
— Ты ощущаешь эту атмосферу?
— Какую атмосферу? — спросила Цигличкова, не отрываясь от своего занятия
— Атмосферу позднего лета, — меланхолически произнес Цигличка, — она чувствуется во всем: в воздухе, в небе, в кроне этого ореха…
— У меня совсем другое ощущение, — ответила Цигличкова.
— Да? А какое?
— Что давно пора выкопать картофель. Клубни вон уже выпирают из грунта.
— Успеется, — отмахнулся он. — Ты лучше взгляни на это синее бездонное небо, на тронутую желтизной листву. К нашему саду подкрадывается осень. Ласточки, кажется, уже улетели на юг. Что-то я их не вижу…
— Улетели, — подтвердила Цигличкова. — И не только ласточки. Аисты тоже. А осень не подкрадывается — она уже наступила.
— Пожалуй, ты права. — согласился Цигличка. — Верная примета осени — легкая дымка над лугами…
— А сад весь зарос бурьяном чуть ли не до пояса. Его не мешало бы вырвать с корнями и сжечь, — не унималась Цигличкова.
— И закаты стали румяными, — продолжал свои рассуждения Цигличка, не слушая жену.
— Яблоки тоже стали румяными. Самое время снимать с дерева, пока не грянули первые заморозки. — уже не бесстрастно, а с явным раздражением в голосе заметила Цигличкова.
— О каких заморозках ты говоришь? — возмутился Цигличка. — До них еще далеко. Бабье лето пока не наступило, и трава по утрам все еще покрывается серебристой росой. Ты просто ничего этого не замечаешь!
— Замечаю! Еще как замечаю, что тебе ни до чего в хозяйстве нет дела! Разленился — дальше некуда!
— Это я-то ленив?! — оскорбился Цигличка. но найти подходящего ответа на упрек жены так и не смог.
И он сделал то, что обычно делают в таких случаях все мужья, уязвленные справедливой критикой со стороны своих жен, удалился в трактир. Вернувшись через два часа домой, он застал жену в саду. Она сжигала вырванный бурьян.
Чтобы прозондировать настроение жены, он индифферентно спросил:
— Ужин готов?
— Готов, — спокойно ответила она, к большому удивлению Циглички — Тебе накрыть в доме или под орехом?
— Лучше на свежем воздухе, — обрадованно сказал Цигличка. — В такое время года что может быть приятнее трапезы под развесистой кроной старого ореха. Что ты там приготовила?
— Суп из осенней меланхолии… Затем бабье лето на гриле с гарниром из щебета улетевших на юг ласточек, а на десерт — шелест падающих листьев и нектар из утренней росы… Ты что-то сказал?
Цигличка ничего не сказал. В эту минуту он понял, как ошибался в своей жене. У нес, оказывается, была тоже глубокая романтическая натура.
ПАПИНО ВОСПИТАНИЕ
Перевод Г. Дунды
Мы сели за стол, и отец нас спросил:
— А вы мыли руки перед едой?
— Да, — ответили мы.
— Хорошо, — сказал отец. — Приятного аппетита.
Как только я поднес ложку ко рту, отец строго меня окликнул:
— Не высасывай суп из ложки с грохотом реактивного двигателя.
— Но он горячий… — попробовал возразить я.
— Горячий или негорячий, воспитанные люди едят бесшумно. Кстати, — обратился он к моему младшему братишке, — не набирай полную ложку, с нее капает обратно в тарелку и на скатерть. Это неэстетично.
Я изо всех сил старался есть бесшумно, а брат набирал по пол-ложки. Казалось, что теперь уже все прилично и эстетично, но отец вдруг снова строго обратился к нам:
— Сидите прямо Если будете сутулиться, у вас искривится позвоночник. Надеюсь, вы не хотите нажить горб?
Горб мы нажить не хотели и поэтому старались сидеть прямо. Однако вскоре мы обнаружили, что в таком положении трудно подносить ложку с супом ко рту. Обнаружил это и отец, но промолчал, чтобы не противоречить самому себе.